Спустя день, прежде чем окончательно попрощаться, Джослин и Дэнверс несколько часов ехали вместе с ним на юг. Они остановили лошадей, и Дэнверс пожал Валентайну руку, а Джослин крепко обняла его на прощание. Высвободившись, она переседлала лошадь. Похоже, Джослин не так уж была готова оставить свой клан, как это могло показаться.
— Спасибо, — сказал Дэнверс, искоса взглянув на Джослин. — За все.
— Помни… нас, — промолвила Джослин.
— Обязательно. Вы помогли больше, чем можете представить. Генерал получил по носу. Наверное, он теперь на какое-то время уберется в свою нору. А уж потом я возьмусь за него.
Когда с расставанием было покончено, Валентайн, с тенью досады, развернул своего коня к дороге и попытался не слушать своим чутким ухом стук копыт удалявшихся друзей.
В этих краях было много кедров и небольших, неправильной формы, холмов, заслоняющих более влажные участки леса. Полевые цветы и пчелы царили в этой части дюн. Валентайн не заметил следов скота или кочевников. Теперь он находился в приграничной зоне.
Он попытался сообразить, кто из куриан контролировал этот район, и решил, что это должен быть тот из них, кто обосновался в Керни. Он сомневался, что какой-нибудь курианский инспектор забредет сюда, так далеко от Керни, но была опасность столкнуться со Жнецом ночью или с военным патрулем в дневное время. Валентайн продвигался очень осторожно, часто вел коня в поводу, держался низин, подальше от дороги.
Описав большую петлю на юг, он приближался к Брокен-Боу. Он знал, что приспешники куриан часто бывают чертовски подозрительны по отношению к тем, кто появляется со стороны необитаемых земель. Но стоит тому же человеку сделать круг и появиться с другой стороны, и они будут сама любезность, даже чашку чая предложат.
Уже темнело, когда Валентайн подъехал к нагромождению оставшихся от Старого Времени газовых станций и рынков, домиков и автостоянок.
Он пересек старую железнодорожную колею и спешился, чтобы осмотреть ее. Все говорило о том, что хотя ею редко пользовались, совсем недавно тут прошел поезд. Рельсы и шпалы были в плачевном — даже для квислингов — состоянии, и в то же время скопившаяся на путях грязь была сметена прошедшим поездом.
Продвигаясь вдоль путей и шоссе, Валентайн добрался до городка, когда уже спускались сумерки. Только в одном здании — угловом беленом шлакоблочном магазинчике — в окне, за самодельными ставнями горел свет. По пустынным улочкам гулял ветер.
Если в городке и появлялся поезд, то он уже давно уехал.
Валентайн заметил огонек сигареты в тени аллеи, и вслед за этим вышел солдат с ружьем наперевес. Он повел дулом в сторону Валентайна:
— Стоять на месте. Кто ты такой?
Валентайн осадил лошадь:
— Похоже, я опоздал. Что, люди Генерала уже ушли? Я должен был передать сообщение.
— Я тебя не знаю.
— Я тоже не ожидал встретить тебя. Я из Колумбуса, а не из Керни. Поверну-ка я восвояси, приятель. Ясно, что он ушел, а я зря проскакал целый день.
— А почему же они не связались по рации?
— Вообще-то это не твое дело, но Генерал предпочитает кое-какие вещи видеть на бумаге. Во всяком случае, так говорят. Возможно, они не хотят, чтобы кто-то запеленговал их переговоры.
— Ладно, проходи, если хочешь. Хотя бы перекусишь, прежде чем возвращаться. Но коня и ружье придется оставить здесь. И эту штуковину тоже. Где ты только ее раздобыл?
— Отобрал в Омахе у грога два года тому назад. Пусть мои вещи побудут здесь, пока не вернусь. У меня еще револьвер есть. Можно сложить это все вот тут, на скамейку?
Ружье все еще было направлено на Валентайна, но солдат, видно было, немного расслабился.
— Да, конечно. А ты неплохо вооружен.
— Ты бы тоже вооружился, если бы пришлось отправляться так далеко одному.
Часовой подошел к двери с порядком поцарапанным, но целым стеклом.
— Тут прибыл посыльный. Я взял у него лошадь и оружие.
Валентайн шагнул внутрь маленького домика. В пропахшем потом и куревом помещении находилось четверо солдат, двое из которых спали на походных койках. Окна защищали мешки с песком, на стене висели винтовки. На аккуратно подметенном полу тут и там были расстелены чистые листы бумаги. Судя по всему, еще недавно здесь размещался штаб.
— Привет, — хрипло бросил один из солдат. Похоже, это был сержант, хотя и без соответствующей формы.
— Добрый вечер, — сказал Валентайн. — Опоздал на день — потерял доллар. И так всю жизнь. Мне надо было передать пакет Генералу или его заместителю. А они, похоже, уже уехали.
— Ты часов на восемь опоздал. Не знаю, как насчет Генерала, но эта команда из «Ломаного креста» была здесь. Я так понял, что они всего за две ночи сожгли три лагеря кочевников. А потом получили какой-то приказ и смылись.
— Черт! И куда?
— А мы почем знаем? Эти парни держат язык за зубами. Нагнали они на меня страху, скажу я тебе.
— Это мне знакомо, — признался Валентайн. И не покривил душой.
— Они сказали, что вернутся. Но я тебе не советовал бы их дожидаться. Спорим, что, когда они вернут ся, у них будет достаточно стволов, чтобы прикончить последнего ковбоя в округе. Ставлю на это последнюю каплю крови.
— Не против, если я налью себе кофе? Мне еще предстоит обратная дорога.
— Давай, он не первый раз заварен, зато горячий.
Валентайн налил себе пойла из смеси желудей и орехов. Как ему сейчас не хватало кофе, украденного Дювалье.
— Эй, приятель, если тебе и вправду нужна разрядка, там, в задней комнате, у нас сидит симпатичная юная беженка. Я съем свою шляпу, если ей уже есть семнадцать. Ее семью нашли в реке пару дней назад. Мне она досталась в наследство от одного дружка, который водит полицейскую машину. Теперь ты можешь попользоваться.
Валентайн заглянул в дверь. Второй солдат подошел к своему сержанту и прошептал:
— Что-то не нравится он мне, Бад.
Для Валентайна этот шепот был хорошо различим.
Он поболтал остатки кофе.
— Нет, но спасибо за предложение. Я сразу бы уснул, а мне еще ехать.
Он подошел к сержанту, опустив руки в карманы.
— Послушай, здесь у меня где-то была пачка индейского табака, и если хочешь обменять ее на…
Он нанес резкий удар надетой на пальцы боевой лапой. На месте глаз у сержанта оказалось кровавое желе. Левой рукой Валентайн полоснул второго солдата по лицу, так что у него от уха до носа протянулись глубокие, до кости, порезы. Сержант отшатнулся, закрыв руками окровавленное лицо, а Дэвид уже набросился на спящего на койке часового. Другой спавший солдат успел приподняться как раз в тот момент, когда Валентайн почти снес ему голову с плеч.
