Геннадий взял бокал и произнес тост за любовь и счастье. Когда он поставил опустевший сосуд, ему на голову обрушилась бутылка с недопитым шампанским. Удар получился слишком сильным, и его голову не предохранял парик и пакет с чужой кровью, кровь появилась своя. Он качнулся и повалился на пол как подкошенный.
— Теперь в расчете, — тихо произнесла протрезвевшая Ольга.
Она подтащила бесчувственное тело к стальной подпорке, достала из сумочки наручники и сцепила его руки за металлической штангой. Теперь он никуда не денется. Пистолет она конфисковала и убрала в сумочку. Некрасову заклеила рот скотчем. Раньше чем через два-три часа он не очнется. Вырвать из пола подпорку, поддерживающую несущую балку, невозможно. Впрочем, все эти подробности ее мало интересовали.
— Ты вытащил меня из грязи, Гена, и сделал богатой женщиной. За это я дарю тебе жизнь.
Спортивная сумка с акциями, рюкзачок с вещами и сумочка. Больше ей ничего не нужно. Ольга надела темные очки и вышла на палубу. Безлюдье. Узкая полоса пирса, десяток яхт в обзоре, возвышающаяся стеной скала и узкая дорога вдоль берега без признаков жизни. Нет. Что-то живое появилось.
«Шевроле» с откидным верхом медленно двигался по дороге. Ольга махнула рукой, и машина остановилась напротив лестницы, ведущей к шоссе.
Она насчитала девятнадцать ступеней, каждая ступенька отсчитывалась нараспев. Настроение поднялось, и ей хотелось не только петь, но и кричать. Во весь голос, что было сил.
Ольга подошла к машине и бросила поклажу на заднее сиденье, оставив в руках только сумочку.
— Привет, стряпчий. Молодец. Вовремя. Я в тебе не ошиблась.
Миркин улыбался.
— Как путешествие?
— Лучше не бывает. Впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь.
— Я даже не буду спрашивать про акции. По твоему лицу все видно.
— А ты во мне сомневался?
Ольга села на переднее сиденье.
— Выкладывай, Филя! Какие планы?
Он указал ей на конверт, лежащий на приборной доске.
— Твой новый паспорт с пятилетней шенгенской визой и билет на самолет. Вылет через два с половиной часа.
— Так быстро?
— Остров маленький. Дорога одна, через полчаса мы будем в аэропорту.
Девушка взяла конверт и убрала в сумочку.
— Поехали!
— А моя доля?
— Получишь в аэропорту.
— Не доверяешь? Я же приехал сюда по твоему первому зову.
— Ты не за мной ехал, а за деньгами.
— Ладно, как скажешь.
Машина медленно тронулась с места. Слабый горячий ветерок подул в лицо и распушил длинные светлые волосы девушки.
— Где же люди? Это же знаменитые Канары.
— Здесь нет пляжей, значит, нет людей. Все курорты и отели по ту сторону острова. Тут только рыбачьи поселки. Узкая каменистая полоска берега, это шоссе и грозные, нависающие над головой скалы. Местами высота достигает пятидесяти метров и выше. А справа бескрайний морской простор.
— А причалы?
— Это не причалы. Международная стоянка для транзитных судов. Пришвартовался, набрал воды, купил продуктов и дальше поплыл. Гена все продумал. Как он?
— Скучает. Я его не стала приглашать в попутчики. Он мне и без того порядком поднадоел. Уже тошнить от него стало.
— Как остальные?
— Жарятся на вертеле в преисподней. Ты прав, Гена — гений. Все предусмотрел. Раечка Райская подложила бомбу под Генину машину, а на ней уехали Чистяков и Рита с акциями. Идиотка! Генка показал ей только одну настоящую и ту не отдал, а сумка наполнена ксерокопиями. Все сгорело вместе с Чистяковым и Риткой. Они получили свой ад еще на земле. Всем только дай. Головой не думают, я за них должна все планы строить и осуществлять. Каждому свое — как писали на вратах ада.
— На вратах Бухенвальда. На вратах ада стояла другая надпись: «Забудь надежду всяк сюда входящий!»
— Один черт! Притормози, жарко. Я переоденусь.
Машина остановилась.
Миркин почувствовал что-то твердое, давящее на правое ребро. Он опустил глаза и увидел прижатый к своему телу ствол пистолета.
— Спасибо, Филя. Выручил. А теперь извини, но мне пора. Выметайся из машины.
— Ты совершаешь ошибку, Ольга.
— Мы проехали километра четыре и не встретили ни одной машины. Поскучай на камешке. К вечеру тебя кто-нибудь подберет. Шевелись, мне некогда.
— Как знаешь.
Миркин вышел из машины.
Ольга пересела за руль.
— Чао, придурок!
Поднимая за собой столб пыли, машина рванулась с места.
* * *
Километров через пять Ольга увидела огромный щит с надписями на разных языках. Среди прочих был и русский.
«Зона международной пристани закончена.
Таможенный и визовый контроль.
Приготовьте документы и багаж».
Песни кончились, Ольга напряглась. Впереди появился шлагбаум и люди в форме. Человек шесть, и все без работы. Ни одной машины на горизонте.
Пришлось остановиться. Она даже не знала, на каком языке с ней разговаривают.
Улыбаясь, Ольга подала паспорт, из которого торчал авиабилет.
Полицейский что-то сказал своему напарнику, и тот ушел в дежурное помещение.
— Багаж, синьора Левина.
Слово «багаж» она поняла. Пришлось выйти из машины. Рюкзак и сумку вытряхнули. Вели они себя бесцеремонно. Дело дошло и до сумочки, а там пистолет.
Пограничник понюхал ствол и вынул обойму. Одного патрона в ней не хватало.
Кто-то резко толкнул ее в спину, и она упала лицом на капот. Ей завели руки за спину и надели наручники.
Из дежурки вышло трое мужчин. Один из них заговорил по-русски.
— У вас фальшивый паспорт, гражданка Левина. Очень грубая подделка.
— Я не знаю. Мне такой дали.
— Номер вашего настоящего паспорта у нас имеется. Ваша виза просрочена на две недели. Откуда у вас оружие?
— Случайно нашла.
Пограничник что-то сказал по-испански.
— Вы из него стреляли? Совсем недавно, да?
— Ничего подобного. Я приняла пистолет за игрушку и решила взять его как сувенир.
— Акции, разбросанные на заднем сиденье, вы тоже нашли?
— Это мои акции. Я их заработала. Они на предъявителя.
К шлагбауму подъехала полицейская машина, и из нее вышли Миркин и еще один офицер. Они подошли к Ольге.
— Где ваши бумаги, господин Миркин? — спросил русский.
