От укола Заславскому стало хорошо и приятно. Будто кто-то снял с души тяжелый камень. Наступило необычное спокойствие. Даже тюремные стены не казались такими мрачными.
В хате он лег на кровать и закрыл глаза. Его накрыла тяжелая тень, в которую он и провалился. В этой тени не было никаких сновидений, только полная тишина и мрак. И забвение.
Дольше ждать было нельзя. Полуяхтов встал. И в это время раздался звонок.
— Слушаю, — сказал генерал, приложив трубку к уху.
— Я из поликлиники звоню, — сообщил голос. — Прошел все процедуры. Еду на работу.
— Хорошо. — Полуяхтов положил трубку.
Звонил человек, всегда выполнявший самые деликатные поручения генерала. Условным текстом он сообщил, что все уже сделано.
Нельзя сказать, чтобы это обрадовало Полуяхтова. Но и не огорчило. Он принял информацию с деловым равнодушием, как если бы доложили о выполнении самого банального задания вроде закладки тайника или составления плана оперативной работы на месяц.
Серега сидел в фотолаборатории и что-то собирал. На столе перед ним лежали пейджер, большой круглый магнит и брусок тротила. Рядом разбросаны блестящие трубочки, проводочки и прочие непонятные для непосвященных вещи.
— Ты похож на члена кружка «Умелые руки», — пошутил его напарник, зашедший в комнату.
В правой руке напарник держал открытую бутылку пива, левой поглаживал характерное брюшко, про которое так и тянуло спросить: на каком месяце?
— Хорошо, что не на кружок члена, — спокойно ответил Сергей и, напоминая старый анекдот, продолжал что-то собирать.
Напарник расхохотался, запрокинув голову. Брюшко подрагивало, как желе.
— Хороший анекдот, — произнес он, успокоившись. — А что ты собираешь?
— Бомбу.
— А пейджер тебе на фига?
— Вот смотри. — Серега перевернул пейджер. Крышки у него не было. — Его я соединю со взрывателем. Чтобы привести его в действие, надо послать сообщение на пейджер. Тот выключит сигнал, замкнет контакт — и будет маленький бабах. Саму же бомбу прикрепим к днищу машины магнитом. Как говорится, простенько и со вкусом.
— Ты все-таки решил взрывать? Может, попроще как-нибудь?
— Что ты предлагаешь? — Серега посмотрел на напарника. — Нам желательно убрать сразу их обоих.
— Приказ еще не поступил.
— Поступит. Поверь моему опыту. Так вот, легче прикрепить это к машине и ждать, когда они сядут туда вдвоем.
— Они ездят каждый в своей тачке.
— Значит, надо дождаться, когда они сядут в одну… В «лендровер».
— Когда они туда сядут, — со скептицизмом в голосе произнес напарник.
— А голова нам на что? Придумаем что-нибудь.
… Вепрь лежал на кровати и ждал фиолетовых снов, которые всегда приходили в такие минуты. По телу разливалась приятная нега, каждая клеточка становилась невесомой. И лишь глаза наливались свинцом.
Он и не подозревал, что в эту самую секунду пошел обратный отсчет его жизни.
Вернее, обратный отсчет пошел в ту секунду, когда он уговорил Свету продать морфин.
Он ее все-таки уговорил!
Сначала девушка испуганно отшатнулась от камеры. Несколько минут она сидела, обхватив голову руками, не отвечая на крики Вепря. Ей было больно и обидно, как если бы котенка сначала ласково погладили, а потом неожиданно ткнули носом в дерьмо.
— Света, Светик, ты меня не так поняла. — Завораживающий голос Вепря мягко подбирался, как струйка дурмана. — Мне очень больно. Помоги мне. Но я не просто так прошу, ты мне действительно очень нравишься. И это гораздо важней. Когда я освобожусь, мы будем вместе. Ты будешь счастлива, обещаю тебе.
Потерявший было силу магнит заработал вновь.
— Ты не думай, я заплачу тебе. Двести долларов за укол.
Холодок пробежал по коже девушки. Она вдруг почувствовала, что не может отказать Вепрю, боясь оборвать возникшее между ними притяжение. Хотя он толкал ее на преступление. И за это легко можно самой оказаться по ту сторону железной двери.
Но с другой стороны, если никто не узнает…
Двести долларов — это ее зарплата почти за три месяца. И предлагал не кто-нибудь, а человек, сумевший за считанные минуты взять ее душу в заложники.
Морфин был на строгом учете, и медсестры даже не имели ключей от сейфа, где он хранился. Но сейчас, по совпадению, в шкафу в процедурном кабинете лежали две ампулы с морфином. Они предназначались для конкретного больного. Но… «Ему можно вколоть дипразин», — подумала девушка. Это тоже успокаивающее средство и тоже находилось на спецучете. Но его списать гораздо легче, чем морфин. К тому же у Светы как раз был лишний дипразин.
Она открыла сейф и взяла морфин. «Странная какая-то, — подумала девушка, разглядывая упаковку, в которой было всего две ампулы. — Нестандартная».
Одну ампулу и шприц она просунула в глазок. Вепрь сделал укол и вернул пустую ампулу вместе с использованным баяном.[7]Потом он отдал две свернутые в трубочку стодолларовые купюры.
Хранить наличные заключенным, конечно, запрещалось. Но они были. На что только не шли арестанты, чтобы пронести в камеры «зелень» и деревянные.
Целый день Света провела как на иголках. Вдруг обман раскроется. В каждом взгляде дежурного врача или инспектора ей читался немой укор. Будто они что-то знали.
Но обошлось. А вечером, перед уходом с работы, Света передала Вепрю еще одну ампулу, вновь поставив Заславскому дипразин. Четыреста долларов и ожидание большой любви приятно согрели душу.
Глава 19
Георгий показал пропуск на проходной Матросской Тишины. Контролер кивнул и открыл дверь.
В комнате для свиданий стояла табуретка и клетка. Охранник, сопровождавший Заславского, завел арестанта за решетку и посадил на лавку.
— Не закрывайте, — уверенно сказал Георгий.
Охранник кивнул и вышел.
— …Как — встретились? — Полуяхтов разъярился. — Какого хрена!
Он закричал на подчиненного, чего с ним отродясь не бывало.
— Что ж ты мне тут заливал? Ты хоть понимаешь?
— Я все понимаю, Иннокентий Тимофеевич. — Исполнитель стоял склонив голову. Он и сам был удивлен неудачей.
Взрыв генеральского гнева ошарашил и подавил его черной энергией, тем более, что был событием экстраординарным. Словно ядерный взрыв на тепловой электростанции.
— Я не знаю, что случилось, — оправдывался исполнитель. — Даю голову на отсечение, все было предусмотрено. Мы сейчас проверяем, почему не сработало.
