Буланый конь подлюдчика отличился умом и, видя мчащиеся с горы сцепившиеся экипажи, шастнул вниз. Его хозяин даже не пытался бежать. Он мгновенно оценил ситуацию, закружился в пируэте, ткнул падающее тело, вывернулся из-под потока крови и кишок к краю дороги. Она в этом месте была узкой, но даже там оставалось немного места для ловкого человека, знающего, что делает. Беббельс знал.
Рассеченный труп Кавберта хрястнулся о край дороги, скатился ниже, рухнул по отвесному склону, колотясь о стволы деревьев. Беббельс уже не смотрел на него, мгновенно переключив все внимание на Вильбанда, и своевременно заметил то, чего – если бы план сработал – не должен был заметить: рука камнереза соскользнула с древка, копье резко прыгнуло под правую руку.
Расстояние, разделяющее противников, было еще велико, явно превышало длину упирающегося в бочкокат копья. Вид флажка, трепещущего в двух саженях над землей, не должен был удивлять: осталось еще достаточно времени, чтобы нападающий опустил острие ниже. Именно так, целясь в последний момент, выигрывали поединки опытные рыцари, и хотя прием был не из легких, теоретически его знал любой читатель спортивных хроник. А также чудовища. Чудовища были знамениты тем, что чаще плюют рыцарям на башмаки, нежели уступают дорогу, поэтому в собственных же интересах они должны разбираться в тонкостях борьбы с такого рода противником. Дебрен рассчитывал на рутину. И прогадал.
Не помогла ни удивительно уверенная хватка покалеченной левой рукой, которой Вильбанд удержал конец копья под правой мышкой, ни факт, что весь маневр камнерез выполнил наклонясь, под защитой бочки. Карман, нашитый на кафтан Вильбанда там, где начинались ноги, тоже выполнил свою задачу, и оба соединенных ленточкой молотка выскочили из него со скоростью, о которой не мог мечтать самый быстрый лучник мира, – но Беббельс не дал застать себя врасплох.
Один из молотков отразился от клинка меча перед самым носом подлюдчика. Второй скользнул по правому локтю, оторвал одну из серебряных пуговиц, украшающих кольчугу. Беббельс отскочил, замер на самом краю обрыва. Еще полстопы – и он бы сломал себе шею, полетев вслед за Кавбертом. Но между ним и колеей, которая, как рельс шахтной вагонетки, вела левое колесо бочкоката, оказалось чудовищно много места, и Дебрен мгновенно понял, что половина возможностей пошла коту под хвост.
К счастью, у них было копье. Крутц, как пристало рыцарю-теоретику, купил себе на рынке самое длинное из всех возможных. Манипулирование столь массивным оружием требовало немалого искусства, но в данном случае длинное и тяжелое древко действительно могло оказать добрую услугу. Вильбанду не надо было его тащить: бочка не только принимала на себя весь груз, но и благодаря центральной обойме и ухвату для упряжи не позволяла отвести острие справа налево. Беббельс мог только рубить в противоположном направлении, рискуя свалиться за край дороги, тем более если бы отраженное древко ударило по туловищу.
Беббельс был подлюдчиком, у него была кошачья реакция, и кажется, на это он рассчитывал. Либо попросту у него не умещалось в голове, что такое жалкое дерьмо на тележке…
Так или иначе, но отскакивать он не пытался.
Вместо этого он опустился на колено и прекрасным, могучим ударом с присяди отразил копье, отрубив заодно слишком короткое острие. Правда, он получил в висок древком, но удар был нестрашный, и подлюдчик лишь слегка покачнулся. Бесполезное теперь копье полетело на землю.
Остался бочкокат и привязанный к нему…
У Дебрена мелькнуло в голове слово "обоз".
Они проиграли. Беббельс не даст так просто себя раздавить или хотя бы выбить из равновесия. Если б у него были рыцарские навыки, он остался бы в седле… Но нет, он дрался, стоя на ногах. Идея Дебрена была хорошей, но с ними сражался подлюдчик, чудовище, говоря прямо. Дебрен старался избегать этого слова. Оно слишком легко сводило на нет надежду.
Курделия пыталась что-то сделать, но угол был неудобный, и когда они с Дебреном повернули зеркало, было слишком поздно.
Вильбанд почти поравнялся с противником. Они уже не могли ему помочь.
– Сейчас! – пискнула она.
Дебрен сообразил, что по крайней мере взглядом она сумела достать.
Тележка – а сейчас она вполне заслуживала названия самогона – мчалась по крутой дороге вслед за укрепленной на колесах бочкой. Колеса были от телеги, высокие, но…
Беббельс рубанул как надо, настолько сверху, насколько мог – однако мог он не очень. Предыдущий удар он проделал почти от самого башмака и еще не успел полностью выпрямиться. С другой стороны, Вильбанд потерял оружие, ему нечем было достать отделенного от него бочкой и колесами противника. Поэтому он повалился на спину.
Острие меча просвистело у него над самым лицом, отрубило большой кусок заднего колеса тележки, какие-то остатки поломанной ранее стойки для инструментов. И успело вернуться. Вознесенный молот поднимающегося из-за прикрытия бочки камнереза угодил в парад, а не в беззащитную грудь. С точки зрения фехтовального искусства трудно сказать, что Беббельс совершил какую-то ошибку. Он стоял немного неуверенно, но и тот, кто ударил, еще не успел сесть. Просто…
Просто это был самый большой и самый тяжелый из молотов Вильбанда. Собственно, кувалда. Более легкий молоток раньше ослабил руку, попав в локоть. А Вильбанд гнал, словно борзая, и у него была дополнительная мотивировка: он защищал женщину своей жизни.
Дебрен даже вздрогнул от хруста расплющиваемых костей грудины и как минимум половины ребер. Если б это был бердыш, а не тупой молот, чародей оказался бы свидетелем первого в истории случая, когда удар топора пробил навылет одетого в панцирь человека. Беббельсу не выпало такого счастья, и он не вошел навеки в историю холодного оружия. Впрочем, хоть и немного, но ему все же повезло.
Он умер мгновенно.
Сразу после этого Вильбанд столкнулся со вставшим на дыбы бочкокатом.
– Останься, – сказала она, глядя ему в глаза. – Я мало чем владею, но все, что у меня есть, твое. Мне никто никогда…
Он улыбнулся, поднял руку, погладил ее по щеке.
– Не могу. Это Верлен – правовое государство. Вероятно, мне еще придется давать показания, а барка отплывает со дня на день. Да и до Кольбанца придется пешком…
– Ну так поплывешь на следующей.
– Я хотел бы остаться. Но должность во Фрицфурде… Наконец хоть какая-то оплачиваемая работа.
Со стороны замка неловко катилась хромая тележка Вильбанда. Камнерез все еще не успел сменить мокрый кафтан. Но приготовить лепешки успел.
– Возьмешь узелок на дорогу. -Он сунул Дебрену теплый узелок и тарелку. – А это съешь сейчас.
– Не стану я вас объедать. Мука нужна вам самим. – Чародей не взял тарелку. – Мельничка тяжелая, а ты едва шевелишься после падения. Черт побери, я думал, тебе каюк. Скверно это выглядело. Зехений убьет меня за свою бочку. Вся – в щепки.
– И вдобавок пятьсот денариев грязи, – осклабился Вильбанд. Лицо у него было в ссадинах, на лбу шишка, а из-под подола рубахи выглядывали белые полосы стягивающей треснувшее ребро повязки. – Надо быстро самотяг наладить и копье, потому что наверняка наш братишка на манер Беббельса явится сюда с жаждой убийства в глазах.
