другого мира и тоже оборотень?
— Докажи, что ты оборотень!
— Всё не так! Вы не правы! Мой зверь не чудовище, и я не чудовище! И Аврора не оборотень, она — человек! — прорычал Лиам.
Но его слова потонули в громких восклицаниях и возмущенном ропоте, он усилил магию голоса и, перекрывая шум, громко произнёс:
— Хорошо, я вам докажу, что я оборотень и что неопасен! И я не убивал девушек. Это правда.
Закончив говорить, он резко снял с себя пиджак и передал его мне. Приняла трясущимися руками и прошептала:
— Может, не надо? Это же толпа, Лиам... Они уже неадекватные! Ты слышал, что они кричали!
— Всё будет хорошо, вот увидишь, — пообещал он мне и улыбнулся.
Ой, что-то мне стрёмно. Как бы нас в местную Бастилию не отправили, а потом на казнь. Всё пошло через одно место. Ах, Лиам! Лучше бы мы отработали по моему плану!
Граф отдал контроль зверю: раскинул в стороны руки, запрокинул голову, и я впервые увидела, как меняется его тело, как зверь выбирается наружу. Звук рвущийся ткани, меняющихся костей заставил всех слаженно испуганно вскрикнуть. Даже я выдохнула в шоке, не в силах отвести взгляд от его преображения. Впервые увижу его в ипостаси зверя.
Из груди Лиама вырвался нечеловеческий, металлический, страшный звериный рык. И уже через мгновение перед нами стоял не человек. Сильный, мощный, огромный волк опустился на четыре мощные лапы. Тёмная серая шерсть дыбилась на загривке, хвост был высоко поднят и слегка вибрировал. Мощное волчье тело внушало страх, крупные лапы могли ударом снести голову. Волк был силён и очень велик, лобастая голова его на могучих плечах задралась, и волк издал вой, от которого в жилах едва не застыла кровь.
Кажется, половина гостей оказалась в обмороке. И что-то в помещении запахло как-то подозрительно невкусно. Неужели кто-то со страху обгадился?
Не сразу заметила, как Синтия Бэлл прижалась спиной к стене и тихо скуля, по
стеночке куда-то потопала. Когда увидела, было поздно ей что-то объяснять. Глаза её были широко распахнуты, в них плескался священный ужас.
«Теперь она точно не захочет за графа замуж», — проскользнула в голове мысль.
— Монстр! — услышала я визгливый голос принца.
Его Высочество с ногами забрался на трон и, указывая пальцем на моего волка,
сдавленным от страха голосом он пищал:
— Стража! Убейте монстра! Убе-е-э-эйте-е-э-э! Где вы все-е-е-е!
— Не-е-е-е-ет! — закричала я. — Он никому не причинит вреда! Послушайте! Не бойтесь! Это же Лиам!
Но кто бы меня послушал.
Встала перед волком, загородила его собой. Лиам носом толкнулся мне в спину — мягко, ласково.
Ох, Лиам, что же ты натворил? Конечно, мы решили твою проблему, как не жениться тебе на Синтии. Зато появилась другая проблема — большая, дикая, лохматая и взбешённая.
— Я убью монстра! А его шкуру подарю короне, как трофей! — услышала знакомый голос.
— Гастон? — выдохнула в ужасе. — Какого хрена?! Это же Лиам! Мой Лиам!
— Аврора, ты не ослепла часом?! Он — чудовище! Взгляни! У чудовища лишь один конец — смерть! — с улыбкой психопата прокричал Гастон.
Он запрыгнул на стол, с которого уже и так поскидывали посуду, блюда, подсвечники... Спрыгнул с другой стороны и схватил со стены меч.
— Голова с плеч, монстр! — задорно рассмеялся Гастон и лезвие заиграло в его руках.
Дикий и яростный рык разнёсся по всему помещению, отразился от стен, замер под потолком, люстры задрожали, и те из придворных, кто ещё не упал в обморок, с визгами, толкаясь, пинаясь, ломанулись прочь из зала.
— Гастон, не смей! — прорычала не хуже зверя. — Только тронь его, и я сама тебя порву на куски!
А лучше скормлю своему цветочку. Да пошло оно всё! Раз ситуация вышла из-под контроля, то почему бы не пустить под откос вообще всё?
«Цветочек мой аленький! Любимый мой кустик! Роза моя распрекрасная! Малыш мой шипастый! Ты очень нужен мамочке! Мамочку обижают и её любимого мужа пытаются убить! Помоги, роднулечка моя! Беги скорее ко мне, спаси меня и Лиама!»
Глава 35.
ЦВЕТОЧЕК
Как же скучно. И голодно. И снова этот запах заставил дрожать. Он манил, туманил разум. Мамочка будет недовольна, если снова не увидит меня... Но я ведь быстро! Корни задвигались сами. Звуки, запахи, тени вокруг не имели значения.
Уменьшился до крошечных размеров и скрылся через щель. Я помнил дорогу.
Все звуки как притупились. Я полз на аромат сладости, который сводил с ума и без которого я понял, не проживу. Когда мамочка не обнаружила меня, позвала, я сорвался к ней и не успел попробовать то странное тёмное вязкое нечто, что источало этот невероятный аромат. Им было окутано тело человека, он давно спал.
Воздух в стенах спёртый, пыльный, сухой. Он врывался внутрь и хотелось отплеваться, хотелось скорее вкусить ту сладость, что манила меня...
Я очень быстро перемещался через трещины в стенах, незаметные щели в полах, пролезал через тайные отверстия в картинах. Горели шипы, покалывало стебель, неслись и шумели соки в листьях, трепетали лепестки. Скорее бы...
Рот наполнился слюной. Почти, уже рядом. Я тихо-тихо удовлетворённо зашипел. Позволил шипению прокатиться вибрацией по всему телу. Аромат окутал меня и заставил задрожать.
Запах дразнил, наполнял пасть слюной, разжигая аппетит. Ммм... это должно быть очень вкусное блюдо. Корни дрожали от напряжения, натянулись до предела листья, а сладкий, манкий запах становился все насыщеннее и слаще. Исчезли время, пространство, инстинкты затуманили разум. Вот оно это чёрное вязкое нечто, такое сладкое, такое манящее.
Перебрался к человеку, который был опутан чернотой и попробовал её. Омномном. Д-а-а-а, это очень вкусно. Чернота оказалась живой и не захотела быть съеденной. Она попыталась сопротивляться, но я не позволил. Опутал её стеблями, запустил в неё шипы. Ты — моя добыча. И я тебя съем. Всю. Без остатка. Густая субстанция таяла в пасти. Она была тёплой, пульсирующей.
Я вгрызался в неё и заглатывал огромными порциями — жадно, быстро, пока кто-то не попытался отобрать её у меня. И чувствовал, как становлюсь больше, как силы увеличиваются. Мамочка увидит, что я стал совсем большой и обрадуется. А пока нужно всё съесть, немного осталось.
Удивительно вкусно. Вкуснее того мяса, которым кормила меня мамочка. И вдруг... Меня накрывают чужие воспоминания.
И теперь я знал, что я съел. Это чёрное заклятие — спрут смерти. Он высасывал жизнь короля. И король умирал
