Митроша вышел из туалета, стряхивая с рук капли воды. В мутные окна коридора заглядывало удивительно ласковое солнце. Скоро весна. Он удовлетворенно сощурился и улыбнулся. Жизнь налаживается, скоро он поедет к дочери…
По коридору расхлябанной походкой шла молоденькая медсестра в теплого розового цвета штанах и такой же длиннополой рубахе. На голове у нее был изящный колпачок. В руке она несла поднос с лекарствами. Едва она поравнялась с Митрошей, направляясь к двери одной из палат, Митроша замер, дикая улыбка растянула его губы, и в следующий момент он подскочил к медсестре сзади и молниеносным движением сорвал с ее головы изящный колпачок.
Сестра испуганно обернулась. Поднос накренился, посыпались мензурки, таблетки раскатились по полу.
— Деньги давай! Давай деньги, гнида! — закричал Митроша истошным голосом. — Где мои деньги?
По коридору на его крик уже бежали санитары…
* * *
Люся сладко потянулась в кровати и зевнула. Дневная жара спала, и теперь прохладный морской ветерок врывался в открытую дверь балкона. Откуда-то издалека с улицы доносилась музыка — оркестр играл аргентинское танго.
«А что, может, пойти потанцевать, пока Иван болтается в казино? — подумала Люся, изучая красивую стильную люстру под потолком. — Что-то зачастил он в последнее время туда. Надо его пыл слегка охладить, а то деньги кончатся раньше, чем начались…»
Она поднялась, накинула на плечи длинный халат, прошла в гостиную, к бару. Достала бутылку мартини, налила немного в бокал, разбавила соком. Жизнь здесь была беззаботна и ленива: можно целыми днями валяться на пляже, совершать многочасовые прогулки на зафрахтованной яхте, играть в рулетку, посещать презентации и приемы… Можно, конечно, но, честно сказать, все это ей уже порядком поднадоело. Безделье развращало ее, превращало и амебу. Ее деятельный ум требовал приключений, действий, комбинаций, авантюр. А какие здесь могут быть авантюры, когда никому ничего не надо: вполсилы млеют, бездельничают, флиртуют — никакой страсти! Может быть, уехать в Штаты и развернуться там? Нет-нет, нельзя гадить там, где живешь! Да и полиция там работает слишком хорошо. Самый хороший вариант — это Россия, которую она знает как свои пять с ее законами, поставленными с ног на голову, с законами, которые просто следует не исполнять, потому что исполнение их чревато самыми печальными последствиями, Россия, где обманывают все и всех. А из кармана лжи всегда можно вытянуть несколько пачек хрустящих купюр с портретами американских президентов. Когда-нибудь, в далеком будущем, российские законы, может, и заработают, но к тому времени она уже родит ребенка и уйдет на пенсию. А на пенсию она уйдет, как балерина, в сорок. Работа у нее слишком нервная, вредное производство…
Дверь отворилась, и вошел Иван. На нем был стильный костюм. Он торжественно вытянул руку в ее сторону, и купюры веером разлетелись по всему помещению. Лицо его свидетельствовало, что он изрядно пьян.
— Бонсуар, мадам Люсья!
— Выиграл? — спросила Люся безразлично.
— Почти ничего, — все так же торжественно покачал головой Иван. — Всего три тысячи франков.
— В рулетку?
— Ну что ты! Рулетка — для идиотов типа наших московских друзей. В карты, мадам, в карты!.
— Ты, я смотрю, совсем зажрался! — покачала головой Люся.
— А почему бы нет? Мы что, не можем с тобой зажраться, милая? — Иван подмигнул ей, подлетел, подхватил, закружил по комнате.
— Отпусти! — Люся стукнула его кулаками по плечам. — Медведь! Опять синяков наставишь! Как я завтра на пляже разденусь?
— А ты сейчас разденься, — предложил Иван, скидывая пиджак.
— Вот еще! — фыркнула Люся.
— У тебя дурное настроение. Что-нибудь не так? — Иван нагнулся, собирая с пола купюры.
— Мне не нравится, что мы тратим деньги на пшик, на фуфу. Ты считал, сколько мы грохнули за прошлый месяц?
— Нет, а зачем? — беззаботно сказал Иван Па-лыч. — По-моему, того, что у нас есть, должно хватить на всю жизнь.
— Не будь дураком, как наши московские друзья! — сердито сказала Люся. — Если деньги ни во что не вкладывать, то они кончатся раньше, чем успеешь состариться. Во сколько нам обходятся эти апартаменты?
— Всего-то полторы штуки в день, — сказал Иван Палыч, наполняя бокал виски.
— Хватит уже пить! — прикрикнула на него жена.
— О, уи, сет асе. — Иван Палыч отхлебнул и поставил бокал на стойку.
— Всего-то! — передразнила его Люся. — Поживем здесь пару лет — и все наше состояние псу под хвост!
— Но мы же не собираемся здесь… — Иван Палыч подошел к жене, обнял ее за плечи. — Счастье ты мое! Ну во что ты предлагаешь их вкладывать? В фишки для казино, в арабских скакунов, в картины Пикассо?
— Я серьезно говорю! — Люся выскользнула из его объятий, пошла в спальню, вернулась с толстой разноцветной газетой, протянула мужу. — Мы, между прочим, можем вложить деньги в то, чем всегда занимались.
— В аферы? — хохотнул Иван Палыч.
— Какие, к черту, аферы! В недвижимость. Я просмотрела подшивки газет по аренде недвижимости за последние два года. У них тут четкая закономерность колебаний цен на дорогие дома. К лету цены растут, зимой снижаются. Обрати внимание — у нас в Москве все наоборот.
— Ну так что ты хочешь — курортный город, — нисколько не удивился Иван Палыч, рассеянно просматривая газету. — Что, предлагаешь купить виллу?:
— Скажем, так: хороший дом с бассейном и кортом на побережье. Летом будем сдавать нуворишам, зимой — жить сами. Пить-есть не просит, доход стабильный. Налоги, конечно, большие, но потянуть можно. Как тебе идея?
Иван Палыч пожал плечами.
— Я не знаю. Ты у нас генератор идей.
— А ты кто? Транжира? Я зарабатываю, ты шикуешь! Может, пошевелишь задницей хоть однажды!
— Для тебя, милая, пожалуйста. Хоть сто раз пошевелю. — Иван Палыч, встав в позу торреро на арене, действительно начал быстро и ритмично двигать тазом. Люся не выдержала, рассмеялась.
— Вот где идиот-то!
— Ну ладно, завтра же пойду по здешним агентствам, займусь покупкой, — посерьезнел Иван Палыч. — Чтобы ты была счастлива и спокойна.
— Вот-вот, займись, — кивнула Люся. — Ты в Москву звонил? Тихо?
— Тишь да гладь, да божья благодать, — отшутился Иван Палыч.
— Знаешь, все эти Митрошины прибаутки мне не очень нравятся, — нахмурилась Люся. — Я вообще не люблю, когда люди разговаривают готовыми фразами. Это признак скудоумия.
— Не любишь ты его, не любишь, знаю, — вздохнул Иван Палыч. — Слушай, а может, все-таки слегка пошалим? Очень хочется!
— Дело не в любви. — Люся задумчиво посмотрела на разгоряченного спиртным мужа. — Просто в жизни нужно выбрать что-то одно: или ты благородный мошенник, или ты честный человек. Половинчатость приводит к разочарованию в идеалах.
