очень печальными глазами. Такое чувство, что мое здравомыслие уже на пределе. — Я не понимаю, зачем тебе это нужно».
Эмма издает тихий смешок.
— Я этого не хочу. Но так будет лучше всего. — Один палец двигается взад-вперед по моей руке, как будто она не может удержаться, чтобы не прикоснуться ко мне. — Это то, что обеспечит тебе безопасность.
Она делает это… для меня? «Что ты имеешь в виду?»
— Я имею в виду, что если мы не будем связаны, то они не смогут использовать меня, чтобы преследовать тебя. — Ее глаза обеспокоены, печальны. — Я здесь слабое звено. Если ты будешь зависеть от меня, тебе крышка. — Ее пальцы гладят мою кожу, снова и снова. — Когда ты с партнером, ты уязвим…
«Нет, — твердо говорю я ей, яростно вторгаясь своими мыслями в ее сознание. — Это не правда. Ты не делаешь меня уязвимым».
— Да, я делаю, — настаивает она, и в ее глазах читается мольба. — Ты должен разорвать нашу связь, Зор. Ты сам так сказал. Азар охотится за мной, потому что знает, что может использовать меня против тебя. Он знает, что если он схватит меня, ты сделаешь все, что он захочет, даже если для этого придется рисковать своей жизнью. И ты видел того дракона раньше… — ее голос прерывается на словах. — Я не хочу, чтобы это случилось с тобой. Я не могу позволить тебе пытаться пробраться обратно в Разлом. Нет, если это убьет тебя.
Я беру ее руки в свои и крепко сжимаю их. «Потеря тебя убьет меня».
Из ее глаз снова льется вода.
— Нет, Зор…
«Это правда, — говорю я ей, и позволяю ей почувствовать это из моих мыслей. В моем сознании нет ни нечестности, ни манипуляций, ничего, кроме правды. — Ты — единственное, что спасает меня от безумия. Без Эммы не было бы Зора. Зор потерян. Не имеет значения, что Азар думает прийти за тобой. Я буду защищать тебя. Не имеет значения, что ты делаешь меня уязвимым. Мои глаза делают меня уязвимым. Мои крылья. Мое сердце. Моя потребность дышать. Я бы отказался от них раньше, чем от своей пары. Моя свирепая, храбрая Эмма. — Я смотрю на нее сверху вниз, надеясь, что она поймет, как сильно я в ней нуждаюсь. — Без тебя я сломаюсь».
Ее нижняя губа дрожит. Я чувствую ее нерешительность.
Даже если это выводит меня из себя, я должен спросить ее.
«Тебе неприятно быть со мной? Ты хочешь уйти?» — Каждый инстинкт в моем теле кричит, что я никогда ее не отпущу. Что она моя, и я буду прижимать ее к себе клыками и когтями, рыча, но я знаю свою Эмму. Она независима. Она терзается в клетке.
Она несколько раз моргает, и по ее мыслям я могу сказать, что она удивлена собственным замешательством. «Я… я не знаю. Я знаю, что так будет лучше всего…»
«Так ли это? Это то, что лучше, или это то, чего ты ожидаешь, потому что все бросили тебя в прошлом? — Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу, как будто могу подарить ей всю любовь и привязанность, которые убедят ее. — Знай это, Эмма. Ты моя. Даже если бы я мог отпустить тебя, я бы этого не сделал. Ты привязана ко мне, а я к тебе. Нас ничто не разделяет. Мы — две половинки одного целого».
Мои слова одновременно и радуют ее, и пугают ее.
«Зор… Я забочусь о тебе. Мне просто так страшно… — ее руки скользят к моим волосам, запутываются в них, как будто ей отчаянно нужно за что-то ухватиться. Как будто ей нужен якорь. Странно, что моя волевая Эмма, возможно, нуждается во мне как в якоре так же сильно, как я нуждаюсь в ней. — Что, если Азар попытается использовать меня против тебя?»
Под этим кроется еще одна мысль, которую она не осмеливается высказать. «Что, если я тоже потеряю тебя, и это сломает меня?»
«Моя Эмма. Мой храбрый огонь. Ты была моей с тех пор, как бесстрашно взобралась на меня верхом. Теперь пути назад нет».
Из нее вырывается смущенный, сдавленный смех.
— Тебе просто обязательно напоминать мне об этом.
«Конечно. Это день, когда начался мой мир».
Она вздыхает и наклоняется ко мне, и я чувствую, что она принимает мои слова. Что уход, о котором она беспокоилась и пыталась скрыть от меня, в конце концов, не понадобится. Я ошеломлен, осознав, что она планировала это, и не могу сдержать рычание, которое подступает к моему горлу. Когда это было? Когда она успела скрыть от меня свои мысли?
Это вселяет ужас в мой разум, и я яростно обнимаю ее. «Ты моя. Мы будем вместе навсегда».
— А что, если у нас не будет вечности? — шепчет Эмма. — Что, если Азар заберет это у нас?
«Тогда я уничтожу его. Я разорву его зубами и посмотрю, как он истечет кровью до смерти. Затем я буду обугливать его тело до тех пор, пока не останется ничего, кроме пепла, и я получу огромное удовольствие, наблюдая, как он развеивается по ветру».
Она еще раз глубоко вздыхает, как будто такая мысль делает ее счастливой. Она цепляется за меня, но по ее мыслям ясно, что она еще не готова отказаться от своей идеи уйти.
«Скажи мне, что тебе нужно», — требую я от нее. Я дам все, что она попросит.
Если только это не ее свобода. Этого у нее никогда не будет.
— Оружие, — немедленно говорит она. — Оружие. Боеприпасы. Крепость. — Ее руки сжимают мои волосы, а в глазах вспыхивает возбуждение. — Если мы знаем, что он собирается преследовать нас, будет лучше, если мы будем готовы. Мы можем найти какое-нибудь место, которое легко оборонять, и устроить ловушки. Мы можем сделать «коктейли Молотова», если найдем бензин. Может быть, нам удастся найти старый армейский склад и посмотреть, есть ли у них гранаты. Я могу посмотреть, смогу ли я найти информацию о том, как сделать самодельные бомбы. Мы можем установить мины-ловушки, и если он пошлет за нами своих головорезов, мы будем готовы. Если он пошлет за нами
