уже очень давно, согревающее меня изнутри.
— Завтра, — говорю я и направляюсь к двери.
Я не оглядываюсь, чтобы проверить, смотрит ли Габриэль мне вслед. Я спешу вверх по лестнице, в свою комнату, закрываю за собой дверь и запираю ее на ключ, раздеваюсь до потной одежды и иду в душ. Только когда я оказываюсь за второй запертой дверью, шум и пар воды наполняют комнату, я вхожу в стеклянную кабинку душа и прислоняюсь спиной к плитке, а рука скользит между бедер.
В кои-то веки я не думаю ни о чем, чего боюсь. Я не думаю ни о каких ужасных вещах, с которыми в моем сознании ассоциируется секс. Все, о чем я могу думать, это боль между ног и то, что я могу сделать, чтобы облегчить ее.
Я задыхаюсь, когда просовываю пальцы между своих складок, и кафель душа прохладно касается моей перегретой кожи, когда я откидываю голову назад к стене. Я скользкая и горячая, более влажная, чем когда-либо прежде, настолько, что мне почти трудно найти опору для пальцев, когда я скольжу ими к своему набухшему клитору. Ощущения очень сильные, удовольствие проникает в меня, и я со стоном выгибаю бедра, стремясь получить еще больше ощущений.
Я не должна думать о Габриэле, пока делаю это. Я знаю это. Но правда в том, что я не знаю, о чем еще думать. Именно присутствие рядом с ним пробудило эти чувства, когда я думала, что больше никогда их не испытаю. И эта боль так сильна, так настойчива, что я не хочу ее терять. Я так хочу кончить, почувствовать этот поток удовольствия, и я не хочу, чтобы что-то разрушило его. Прогнало его. Поэтому вместо этого я закрываю глаза и позволяю себе думать о нем, пока кончик моего пальца обводит мой набухший, пульсирующий клитор. Я думаю о мягкой форме его рта, так близко к моему в ту ночь в гостиной. Тепло его тела рядом со мной на диване. О том, как он возвышался надо мной раньше, прямо передо мной, так что, если бы я поднялась на колени, то оказалась бы на уровне его члена.
Пульс возбуждения пронзает меня, удовольствие теснится между бедер, и я задыхаюсь, сосредоточившись на этой мысли. Я не позволила себе посмотреть, возбужден ли он, но я представляю, что он возбужден, что если бы я посмотрела, то увидела бы его очертания сквозь шорты, толстый и твердый, возбужденный мной. Я представляю, как вцепляюсь пальцами в пояс его шорт, стягиваю их по бедрам, и его твердый член вырывается на свободу. Я представляю…
Нет, не это. Еще нет. Я мчусь вперед сквозь фантазии, минуя те части, которые, как я знаю, могут вызвать плохие воспоминания, к той части, которую я хочу представить… Габриэля, укладывающего меня на гимнастический коврик, стягивающего леггинсы, одной рукой приподнимающего мой тренировочный топ, чтобы он мог провести губами по упругой плоскости моего живота. Эти поцелуи тянутся ниже, к пупку, к тому месту, где сейчас находятся мои пальцы. Его губы на моем клиторе, целуют, посасывают…
— О! — Простонала я, выгибаясь в руке, чувствуя, как наслаждение усиливается при этой мысли, а мой оргазм внезапно стал значительно ближе. Я всегда хотела узнать, каково это — мужские губы и язык на моей киске, лижущие и сосущие, как тепло ощущается на моих самых чувствительных местах. Я представляю, как Габриэль стонет, облизывая меня, бормочет, какая я приятная на вкус, пальцы гладят мои бедра, когда его язык проводит по моему клитору, и он умоляет меня кончить для него, кончить ему на лицо…
Оргазм настигает меня раньше, чем я готова к нему, давление в животе выплескивается наружу и заставляет меня вскрикнуть, удовольствие настолько сильное, что я не могла его предвидеть, нахлынувшее на меня, как приливная волна. Мои колени едва не подкосились, и я задыхаюсь, опираясь на стену, пока мои пальцы продолжают теребить пульсирующий клитор, а по пальцам стекает поток моего собственного возбуждения. Я чувствую, как сжимаюсь от нетерпения, мое тело жаждет, чтобы его заполнили, чтобы толстый член вошел в меня, когда я сильно кончу, и все, о чем я могу думать, это Габриэль, и как он будет стонать мое имя, толкаясь внутри меня заполняя меня.
— О боже, — шепчу я, когда последние толчки проходят через меня, и моя рука падает на бок, когда я прислоняюсь лбом к плитке, пытаясь перевести дыхание. Я забыла, чего мне не хватало, ведь я так долго не прикасалась к себе, но я также никогда раньше не кончала так сильно. Это было так чертовски приятно, мышцы расслабились, а тело стало таким, что я почувствовала себя до мозга костей, как освобождение, в котором я нуждалась больше, чем думала.
И все, о чем я могу думать, вспоминая, как дышать и держать себя в руках, это о том, как бы я себя чувствовала, если бы вместо моих пальцев я кончила на пальцы и язык Габриэля.
18
ГАБРИЭЛЬ
Наблюдая за тем, как Белла спешит из спортзала к лестнице снаружи, я понимаю, что попал в ситуацию, которая может закончиться только плохо. Легко объяснить себе, что я хочу другую женщину. Я любил свою жену, был яростно предан ей, пока она была жива, и глубоко скорбел о ней. Мне потребовалось больше года, чтобы прийти к мысли о том, чтобы снова лечь в постель с женщиной, и еще больше времени, прежде чем я сделал это случайно, так отчаянно желая прикосновений, что не мог больше этого выносить. Я еще молод и знаю, что Делайла не хотела бы, чтобы я был несчастен и одинок. Она бы меня поняла. Просто до сих пор мне никто не был нужен, кроме кратких моментов отчаяния.
Но Белла все изменила. Я чувствую к ней такое желание, какого не испытывал уже четыре долгих года, и, что еще хуже, в нем смешалось нечто большее, чем просто вожделение, то, что я возможно вообще не испытывал ранее. Я забочусь о ней так, что это опасно, так, что это усложняет желание. Еще хуже то, что она работает на меня. Было бы достаточно плохо, если бы она не жила в моем доме как моя сотрудница, не заботилась о моих детях, и, если бы она не была частью структуры, которую я ни в коем случае не хочу подрывать. Но секс усложнит все до такой степени,
