поручил главному командиру Петербургского порта проработать программу строительства 10 «поповок» для обороны Черного моря. Строить их должны были в Петербурге и Кронштадте с окончательной сборкой в Николаеве. Причем для ускорения и удешевления строительства предлагалось использовать паровые машины со старых канонерок, корветов и клиперов.
Попов представил на выбор шесть вариантов круглых кораблей. Из них осенью окончательно был избран вариант «поповки» диаметром 29,26 м с двумя 280-мм орудиями, 305-мм броней, четырьмя паровыми машинами 480 л. с и общей стоимостью вместе с доставкой 1,94 млн рублей.
Однако эта цена показалась Морскому министерству значительной – денег и в те времена в России не хватало. А потому решено было строить сразу не всю партию «поповок», а сначала всего две.
Зимой 1871 года в Новом Адмиралтействе Санкт-Петербурга, долбя мерзлый грунт, заложили временный стапель для первой «поповки». Заказ на металл распределили между пятью заводами страны, причем наибольшее количество металла, как ни странно, поставлял расположенный в Финляндии, относившейся тогда к Российской империи, Райволовский завод. Броню должен был прокатать Ижорский завод. Постройку паровых котлов и машин доверили заводу Берда в Петербурге.
Такая кооперация сработала довольно успешно. И уже с 1 апреля судостроители начала сборку корпуса на болтах. Велась она безостановочно круглые сутки, и уже 17 декабря Александру II продемонстрировали почти готовый корпус судна, названного «Новгород».
Затем его разобрали и по частям отправили на юг, в Николаев, для окончательной сборки. Там тем временем на северном берегу реки Ингул устроили стапели, а по соседству под навесами установили станки и оборудование будущей броненосной мастерской.
Вслед за тем в Николаев зимой 1872 года стали поступать части корпуса и второй «поповки», получившей название «Киев».
Закладку же остальных кораблей из-за нехватки финансов отложили сначала на год, а потом и вообще на неопределенное время.
Круглый бронированный артиллерийский корабль «Новгород»
Впрочем, хлопот и с уже сооружавшимися кораблями оказалось предостаточно. Новизна самого типа судна, поспешность разработки его проекта, постоянные улучшения, вносимые автором прямо на стапеле, привели к тому, что довольно скоро «Новгород» и «Киев» стали различаться друг от друга.
Так, в марте 1872 года А.А. Попов убедил чиновников Морского министерства в необходимости заказать для «Киева» более легкие и компактные паровые машины, затем предложил увеличить толщину брони и калибр орудий…
Словом, изменений накопилось столько, что было принято решение: приостановить монтаж «Киева» до испытаний «Новгорода». А уж затем доводить вторую «поповку» с учетом полученного опыта.
Сроки спуска «Новгорода» на воду неоднократно переносились – то из-за нарушений сроков поставки паровых машин, то из-за погодных условий, срывавших перевозку частей корабля по воде.
Все это, видимо, надело генерал-адмиралу, великому князю Константину Николаевичу, курировавшему строительство. И он приказал быть готовыми к спуску в марте 1873 года, как только сойдет лед.
В итоге спешка началась невообразимая: до 2000 рабочих собирали «поповку» круглые сутки, не считаясь с выходными и праздниками. И все равно не поспевали. Видя это, великий князь перенес дату своего визита с марта на конец мая. И 21 мая «Новгород» в его присутствии все-таки спустили на воду. Это был первый русский крупный корабль, спущенный на воду сразу со всеми механизмами иброней.
Так что уже через три дня броненосец развел пары и двинулся на ходовые испытания.
При половинных оборотах машин – 60 об/мин вместо 100–120 – «поповка» в первом же рейсе развила скорость 6 узлов. «Не хуже балтийских мониторов», – ликовал Попов. А на официальных испытаниях, проведенных в начале августа, «Новгород» достиг и 7 узлов.
Ходовые испытания были признаны вполне удолетворительными. И в начале осени «поповку» направили в Севастополь, где 11 сентября ее посетили Александр II и Д.А. Малютин. На создателей уникального корабля и экипаж пролился дождь наград и благодарностей.
Между тем на корабле еще не было орудий. Их поставили на место лишь в конце сентября, и при первых же стрельбах выяснилось, что стопоры орудийных станков весьма слабы. Поэтому после каждого выстрела орудие приходилось наводить заново.
Стопоры переделали, и в октябре Попов начал экспериментировать с винтами, пытаясь добиться лучших ходовых качеств своего детища. В результате в одном из походов была достигнута скорость в 7,5 узла. Но этого оказалось недостаточно. Весной 1877 года, во время учений в районе Очакова, поповка не смогла преодолеть встречное течение и ветер. «В таких условиях придется оставаться на якоре», – констатировал командир отряда.
И все же в целом испытания показали полезность броненосца для береговой обороны. Поэтому летом 1873 года было принято решение о достройке второй «поповки» с учетом полученного опыта.
Причем Попов сделал за это время столько усовершенствований, что получился, по существу, новый корабль. Это, кстати, отразилось в его названии. Недостроенный «Киев» переименовали в «Вице-адмирал Попов», подчеркнув тем самым заслуги создателя.
Как показал опыт боевых действий, корабли-арсеналы, к которым относятся «поповки», имеют относительно узкую сферу применения, а потому широкого распространения не получили. Тем не менее они не забыты окончательно. А на смену им вот-вот должны появиться корабли действительно нового класса. Вот как трансформировал идею
российского адмирала его заокеанский коллега, адмирал ВМФ США Александр Крекич.
Ход боевых действий в районе Персидского залива подтолкнул адмирала вот к каким размышлениям.
«Когда корабль больше всего подвергается риску быть замеченным и атакованным противником? – размышлял Крекич. – В тот момент, когда он ведет огонь по позициям противника. К исходной позиции он может подойти незаметно под покровом ночной темноты, ослепив радары противника помехами, пользуясь своей собственной радиоскрытностью за счет технологии “стеллс”. Но когда он начинает вести огонь… Вспышки залпов бортовой артиллерии, запуски крылатых, управляемых и неуправляемых ракет заметны за много километров и сразу же демаскируют боевую позицию. Противник же принимает ответные меры…»
Говоря проще, на обнаруживший себя корабль наваливается авиация противника, по нему начинает палить ракетами и снарядами вражеский флот…
«А что, если создать такой корабль, уничтожение которого после того, как он произвел первые залпы, становится уже бессмысленным? – продолжил свои раздумья адмирал. – Представим себе на минуту, что корабль представляет собой нечто вроде плавучей батареи или ракетной установки залпового огня. Тихо выйдя на заранее намеченную позицию, он производит залп всей мощью имеющегося вооружения по заранее намеченным целям, и все, арсенал пуст, как консервная банка, из которой выбрано все содержимое. И атаковать корабль уже бесполезно…»
По существу, описанный корабль-арсенал – это низко сидящая в воде самоходная баржа с небольшой надстройкой специальной формы, чтобы меньше отражала радарное излучение.
Этой же цели – обеспечить минимальную радиозаметность – служит и специальное покрытие всего корабля. Но
