он, его слова захлебнулись.
— Мэддокс, — прошептала я.
Я увидела телефон в его руке и, наконец, сложила два и два. Выхватив у него телефон, он не стал меня останавливать, я просматривала его сообщения. Самое последнее сообщение, два часа назад, было от его отца.
Ты разочаровываешь меня снова и снова. Не могу поверить, я почти думал, что ты наконец-то избавился от своих грязных поступков. Это последний раз, когда я выручаю тебя из того, что ты испортил.
О Мэддокс. Мой бедный, милый Мэддокс.
— Прости, — выдохнула я, глядя вниз. Это была моя вина. Почему я позволила Лэндону войти в мою жизнь?
Я схватила его за руки, держась за него, давая понять, что он не один. Именно тогда я заметила, что его суставы были в синяках и на них осталось немного запекшейся крови.
Дерьмо. Это было от прошлой ночи. Он не вытерался.
Я встала и быстро пошла за аптечкой, чтобы обработать его раны. Его костяшки были слегка опухшими, но, к счастью, не сломанными. Я внимательно вытерла его окровавленные суставы, поморщившись, протирая антисептическими салфетками поврежденную кожу. Мэддокс не проявлял никаких внешних эмоций. Он молчал, пока я не закончила с его левой рукой и не схватила его за правую руку, чтобы сделать то же самое.
Я двигалась медленно и осторожно, промывая его раны и перевязывая ему руки. Вероятно, они ему не нужны, но бинты будут держать их в чистоте, так что инфекции не будет.
Его взгляд пробежался по моему лицу, прежде чем его взгляд скользнул прочь, выглядя мрачным и далеким, потерянным.
— Я поступил в Гарвард. Я старался. Я старался так чертовски усердно, что смог сохранить свою полную стипендию в течение трех лет. Я на вершине своей футбольной карьеры. Почему этого недостаточно? Все, что я делаю… этого никогда не достаточно. Мне всегда, каким-то образом… не хватает чего-то. Всегда как-то разочаровываю его. Этого никогда не достаточно, Лила.
— Нет. Нет. Нет! — Я поспешила сказать. — Малыш, нет. Мэддокс, всего, что ты делаешь, достаточно. Этого более чем достаточно. Ты. Делаешь. Достаточно. Пожалуйста, не говори так. Я сожалею о прошлой ночи. Мне жаль, что твой отец мудак. Мне жаль, что он никогда не говорил тебе, что гордится тобой. Но я это делаю. Я так горжусь тобой, Мэддокс Коултер. Все, что ты сделал, все, что ты сделал… этого достаточно, — настойчиво сказала я.
Он откинул голову назад и закрыл глаза, словно впитывая мои слова. Он переплел наши пальцы вместе и вцепился в меня. Я сжала его руки в ответ. Я здесь, Мэддокс. Я здесь, и я не уйду. Ты и я — навсегда.
Я хотела спросить его, что ему сейчас нужно. От меня. Если бы я могла хоть как-то уменьшить его вину, его страдания, я бы это сделала. Без задней мысли.
Как будто он мог читать мои мысли, его глаза открылись, и он поднял меня на уровень своими прекрасными голубыми шарами. Я увидела все, что мне нужно было знать.
— Можешь… — он сделал паузу и сглотнул. — …Обнять меня? Пожалуйста?
Он прошептал эти слова так отрывисто, как будто боялся, что я откажусь, как ребенок, умоляющий о ласке. Чтобы кто-то просто держал его.
Я молча кивнула, потому что у меня перехватило горло, когда я подавила крик и заставила слезы пролиться. Я не могла позволить ему увидеть, как я плачу.
Я встала, и он посадил меня к себе на колени. Мэддокс уткнулся лицом мне в шею.
— Я держу тебя, — тихо сказала я ему на ухо.
Его хватка на мне усилилась.
Мэддокс пострадал из-за меня; он вступил в бой за мою честь. Осознание было ошеломляющим, потому что я недооценила его защитные инстинкты и то, насколько он на самом деле заботился обо мне.
Я чувствовала, как он дышит мне в горло, а под моей ладонью его сердце медленно начало биться в более спокойном темпе. Его губы коснулись пульсирующей вены на моем горле, и, может быть, он не хотел этого делать или не хотел, чтобы я чувствовала это, но я чувствовала. Мое тело гиперчувствовало его прикосновения.
— Я держу тебя, — сказала я снова, как напоминание. Мои пальцы зарылись в его волосы, и он медленно начал расслабляться в моих руках. Напряжение оставило его, и мое ноющее сердце успокоилось от того факта, что с Мэддоксом все будет в порядке. Он был достаточно силен, чтобы быть в порядке.
Как только он поднял голову, я улыбнулась ему.
— Теперь все в порядке?
Его губы изогнулись в полуулыбке, и он кивнул.
— Думаю, мне просто нужно было обнять мою Лилу. Клянусь, ты моя проклятая терапия. Зачем тратить деньги на психиатра, если в твоей жизни есть Лила?
Я рассмеялась и ударила его по руке.
— О, заткнись.
Теперь он улыбался, его глаза светлели, выражение его лица было спокойным.
— Ну, как насчет того, чтобы я приготовила тебе пасту? — Это была его любимая еда, когда он чувствовал себя подавленным.
— Женщина, ты же знаешь, я никогда не откажусь от твоих макарон.
— Хорошо, тогда сиди спокойно.
Паста на завтрак. Хм. Кого это волновало? Если это дерьмо заставляло моего Мэддокса улыбаться, то мы будем кушать гребаные макароны на завтрак. Каждый. Проклятый. День.
ГЛАВА 31
Лила
Пришли мне фотографию. Хочу увидеть твое сексуальное лицо.
Я открыла текст от Райли, а затем осмотрела шумный клуб. Мы сидели в угловой кабинке с довольно плохим освещением.
Тем не менее, я пошутила над Райли и подняла трубку, решив порадовать ее одной фотографией. Она не смогла присоединиться к нам на вечеринке, так как ей нужно было сдать сочинение завтра утром. Райли надулась, когда я вышла из нашей квартиры с Мэддоксом, Колтоном, Джексоном и Рори. Она заставила меня пообещать, что я пришлю ей фотографии, на которых мы пьяные в стельку, чтобы она могла жить виртуально через нас.
Я немного взъерошила волосы, затем сексуально надула губы. Как раз в тот момент, когда я собиралась щелкнуть идеальную фотографию, меня внезапно толкнули. Что-то мокрое коснулось моей щеки, и я в шоке отпрянула. Голова Мэддокса упала на изгиб моей шеи, и он глубоко вдохнул, прежде чем отстраниться, одарив меня улыбкой, вызывающей таяние трусиков.
— Фу, ты только что лизнул меня? Какого хрена, Мэддокс? — Я зарычала, хлопнув его по груди и оттолкнув от себя. Но он был стеной мускулов, так что сдвинуть его было невыполнимой задачей.
Он притворно надулся. Да, он уже был немного пьян.
— Я думал, что мы должны лизать тех, кого любим. Я лизнул тебя, так что ты моя.
Я раздраженно выдохнула, прежде чем зашипеть.
— Ты собака?
Мэддокс сделал паузу, как будто действительно думал о моем вопросе. А потом пожал плечами.
— Поза раком — моя любимая поза для траха. А еще я твой пудель.
Прежде чем я успела его остановить, он наклонился вперед и снова лизнул меня в щеку, оставляя за собой мокрый след.
Его
