— Неужели вы это так оставите? Идите к нему, скажите…
— …Если я скажу, что знаю о том, что он уезжает, ничего не изменится. Раз он так решил, меня с собой не возьмёт… Ещё и проследит, чтобы точно осталась в особняке… — механически, почти не вдумываясь в то, что говорю, ответила я.
Осторожно опустила руку в ящик, погладила страницу, как любимого старого пса. Мне не нужно было даже читать строки, написанные расплывшимися от сырости чернилами. Я помнила их наизусть. «Дорогой дневник. Сегодня со мной случилось кое-что странное. Кажется, теперь я знаю, что такое бабочки в животе. Это чувство, которое поселяется внутри, когда он на меня смотрит».
Страница. Из моего дневника. С признанием наивной семнадцатилетней девочки о том, что она впервые в жизни по-настоящему полюбила. Значит, он подобрал эту страницу тогда, в парке. И все эти годы зачем-то хранил.
Я осторожно закрыла ящик. Накинула ткань на стол. Осмотрелась… вроде бы всё, как было.
Решительно повернулась к Тилль, которая мялась на пороге.
— Я поступлю по-другому. Запасная карета, на которой вы со старым герцогом вернулись из оперы, она на ходу?
Подруга неуверенно кивнула.
— Элис, только не говорите мне…
— Пожалуйста, разбуди младшего кучера и дай ему задание от меня. Срочно подготовить эту карету к дальнему путешествию. Очень быстро и очень незаметно. Где-нибудь в дальней конюшне, за особняком. Лорд может выехать в любую минуту. Он очень быстро принимает решения и быстро их исполняет.
— Неужели вы собрались ехать за ним?!
— Именно, Тилль. Именно. Только незаметно. Это единственный шанс попасть в Тедервин. А я должна туда попасть. И я не собираюсь оставлять мужа одного. Я дала клятву. Даже если он не хочет брать меня с собой… Я всё равно его не оставлю. Я ему сейчас нужна.
И судя по тому, что нашла в ящике… возможно, нужна даже больше, чем когда-либо могла предположить.
Я вышла из потайной комнаты и осторожно закрыла дверь.
— Пожалуйста, Тилль, будь другом — выгляни в коридор. Там никого? Я не хочу случайно столкнуться с мужем. Он может догадаться по моему лицу, что я что-то задумала.
Она кивнула, всё ещё глядя на меня, как на умалишённую, и выглянула за дверь… чтобы тут же спрятаться обратно и зашептать страшным шёпотом.
— Ваш супруг идёт по лестнице этажом выше! Кажется, направляется к вам, в супружескую спальню.
Я кивнула своим мыслям.
— Значит, он решил выезжать сейчас же. Хочет попрощаться. Но это вряд ли. Планы меняются! Я сама разбужу кучера. И мне нужно очень быстро бежать. Так что, Тилль… поднимайся-ка вслед за Его сиятельством, и когда он обнаружит, что в комнате меня нет, скажи… что я не захотела спать в разрушенном помещении без стёкол…
— Где?!..
— Не перебивай, пожалуйста, времени мало. Ты должна задержать Дорна! Скажи, что я… легла спать в твоей комнате. И просила никого ко мне не пускать. Скажи, что я была очень напугана и плакала… да что угодно! Ты должна его заболтать и дать мне драгоценное время.
Я уже бегом бежала к двери… но притормозила. Когда вспомнила, в чём я. Да ещё и босиком.
— Последний вопрос. И заранее прошу прощения. Твои сапожки и плащ с мехом, они по-прежнему там, где ты их…
Тилль закрыла глаза ладонью.
— Элис, детка, вы сумасшедшая.
— Знаю! — улыбнулась я ей отчаянной улыбкой и поцеловала в щёку на прощание, прежде чем выбежать за дверь. Ещё в кладовку забежать бы и схватить в дорогу, что под руку подвернётся…
Тилль вышла сразу вслед за мной и направилась вверх по лестнице. Исполнять свою часть моего безумного плана.-
В голове у меня билось отчаянное.
Тедервин.
Тедервин.
Тедервин.
Я всё-таки попаду туда, чего бы мне это не стоило! И не позволю Дорну в очередной раз решить всё за нас обоих.
Глава 24Босиком на кухню… Я всего раз была в этом обширном помещении на первом этаже и еле нашла — хотела уже бросить это дело, чтобы не тратить времени, но меня останавливало понимание того, что без каких-то хотя бы запасов я просто не доеду до Тедервин. По счастью, кухня обнаружилась не так далеко от выхода, на половине слуг, и моя свеча еще не успела догореть. Я схватила первую попавшуюся тканевую салфетку и завернула в неё, что под руку подвернулось. Хлеб, остатки бисквита, фрукты… на первое время хватит, а там видно будет. Может, проедем мимо какого-нибудь городка, и я смогу улучить время, купить ещё что-нибудь у уличных торговцев…
Стоп.
Я едва не ударила себя по своему глупому лбу. Я же пускаюсь в это безумное путешествие совершенно без денег! Решение нашлось быстро, хотя и чувствовала я себя при этом препогано. Серебряные столовые приборы Морриганов тоже отправились в мой узелок.
Совесть успокаивало то, что старый герцог мне бы, без сомнения, разрешил — он сам был тот ещё авантюрист. И вообще, всё это я делаю во благо его внука.
И моего брата. Я ни на день не забывала об Олаве и о том, что должна как можно скорее попасть в место, которое как-то связано с его исчезновением. Внутренний голос подсказывал, что нужно спешить, и его время утекает, как вода в песок.
Быстрее, быстрее… плащ Бертильды кое-как скрыл непотребный вид, в котором я находилась, и немного согрел. А вот сапожки… я не учла, что нога у меня чуть больше, чем у подруги. Я в них едва влезла, пальцы сжало будто тисками. Чуть не плача, я всё-таки вышла за дверь, на пронизывающий ночной ветер. Это лучше, чем ничего, а каждая секунда промедления грозила тем, что я столкнусь-таки с мужем, и тогда у меня не будет ни единого шанса сделать так, как я хочу.
Тяжёлые дверные створки еле поддались. Как хорошо, что Дорн явно тут проходил незадолго до меня, и никто не потрудился снова их запереть, как делали обычно!
Ночь встретила промозглым ветром и едва не сдула с порога глупую девчонку. Моей решимости слегка поубавилось, когда я поняла, что ночная сорочка и тонкий халатик — совсем не та одежда, в которой стоит пускаться в путешествия глубокой осенью. Даже при наличии плаща.
Но лишь слегка. Отступить я просто не могла. При всём моём ужасном невезении на протяжении последних лет, оставалось только надеяться, что хотя бы в этом путешествии мне будет сопутствовать удача. Мне бы хватило и капельки.
Надо было видеть лицо конюха, когда я его разбудила. Я не ошиблась, и парнишка ночевал в одном из стойл, рядом с лошадьми. Старый герцог обожал лошадей и ухаживать за ними нанимал таких же, отчаянно влюблённых в этих прекрасных животных.
Мне потребовалось много сил, чтобы войти в роль строптивой герцогини. Выбрать самый взбалмошный и истеричный тон из всех, какие мне только доводилось подслушать в салонах столицы. Соломенноволосый, усыпанный веснушками, как весеннее поле одуванчиками, младший конюх принялся послушно закладывать карету. Вся конная обслуга рангом выше уже давным-давно спала в домиках для слуг, будить кого бы то ни было ещё я уже не могла себе позволить. Пришлось заставить приунывшего парня быть моим возницей. Он приободрился только, когда я посулила хорошее вознаграждение.
