мне.
— Нет! — кричу я. Мой голос настолько громкий, что у меня сотрясаются внутренности. Крик эхом разносится в пространстве вокруг меня, и я закрываю глаза, слишком напуганная, чтобы смотреть.
Когда я наконец решаюсь их открыть, я вижу, что Винсент все еще стоит. Через секунду Лев падает на колени, и кровь просачивается сквозь его рубашку.
Мой взгляд перемещается в сторону стрелявшего, и я вижу стоящего за спиной Льва Николая. Его пистолет все еще направлен на Льва. Николай поворачивает голову и смотрит на меня, его взгляд смягчается.
— Ты будешь в порядке. — голос Алекса разрывает тишину в моей голове. — У тебя все будет хорошо.
Мое зрение начинает затуманиваться, и я закрываю глаза, пытаясь восстановить самообладание. Но не успеваю открыть их снова, так как меня поглощает тьма.
Глава 30
Я стою перед стерильно-белой больничной палатой, бинты на моем плече — постоянное напоминание о ночи, которая навсегда изменила мою жизнь. Неприятное чувство омрачает мое настроение, когда я смотрю на дверь, отделяющую меня от него. Монстра, который чуть не уничтожил обе наши семьи. Лев Иванов.
Алекс стоит рядом со мной, его присутствие немного успокаивает меня.
— Амелия, тебе не обязательно этого делать, — говорит он мне нежным и успокаивающим голосом. — Я рядом, несмотря ни на что.
Я смотрю в его глубокие голубые глаза, находя утешение в их тепле.
— Я знаю, но мне нужно встретиться с ним лицом к лицу. Мне нужно доказать себе, что я его не боюсь.
Кивнув, он сжимает мою руку, оказывая мне необходимую поддержку, пока мы ждем, когда охранник откроет дверь. Металлический звук позвякивания ключей действует мне на нервы, усиливая мое беспокойство.
Когда дверь открывается, у меня перехватывает дыхание. Комната тускло освещена, резко контрастируя с ярким коридором позади нас. Тени пляшут по стенам, создавая жуткую атмосферу. Я вхожу внутрь, пульс учащается с каждым шагом, а Алекс следует за мной, не отходя ни на шаг.
Там, на кровати с хрустящими белыми простынями, лежит Лев, его запястья прикованы наручниками к металлическим прутьям кровати. На его разрисованном шрамами лице видны синяки и порезы — свидетельство пережитого насилия. Видя его таким уязвимым, я должна была бы почувствовать жалость, но этого не происходит, потому что я знаю, какой монстр скрывается под поверхностью.
— Ну здравствуй, Лев, — говорю я ровным голосом, несмотря на назревающее во мне смятение.
— Ах, Амелия, моя милая маленькая принцесса, — глумится он, и в его голосе чувствуется яд. Его глаза блуждают по моему телу, заставляя меня вздрогнуть от отвращения. — Привела с собой своего рыцаря в сияющих доспехах.
— Заткнись, Лев, — предупреждает Алекс мрачным и угрожающим тоном.
Я успокаивающе кладу руку на плечо Алекса и слегка улыбаюсь.
— Все в порядке. Его слова не смогут ранить меня.
Сделав глубокий вдох, я снова сосредотачиваюсь на Льве, намереваясь стоять на своем.
Глядя на него с непоколебимой решимостью, я говорю:
— Ты не можешь причинить боль мне или кому-то еще, кого я люблю. Ты проиграл.
Пока я стою и смотрю на избитое тело Льва, на его покрытом синяками лице растягивается жестокая улыбка.
— Разве не мило? — хрипит он. — Идеальная парочка снова нашла путь друг к другу — наши собственные маленькие Ромео и Джульетта.
— Я предупреждаю тебя, — шипит Алекс сквозь стиснутые зубы, его защитные инстинкты обостряются.
— Алекс, все в порядке, — повторяю ему твердым голосом. — Ничто из того, что он когда-либо сможет сделать, не сможет причинить нам вред. — Я смотрю Льву в глаза, убеждаясь, что он понимает, что я больше не жертва в его играх. Он бессилен.
— Такое трогательное воссоединение семьи, — усмехается Лев. — Думаешь, ты победила? Это означает лишь то, что ты наивна и обречена, как и все мы.
— Тебе когда-нибудь надоест быть мудаком? — спрашивает Алекс.
— Ты все еще страдаешь из-за отца, братишка?
Алекс ухмыляется.
— О, так ты не слышал?
— Что слышал? — спрашивает Лев, его любопытство задето.
— Отец не умер. Тебе и это не удалось. — Алекс смеется, дразня Льва. — Когда мы доставили отца в больницу, они смогли нейтрализовать яд, который ты ему дал. Он полностью поправится, — объявляет Алекс, а я молчу, зная, что это не совсем правда. Им удалось спасти отца Алекса, но не раньше, чем были повреждены его нейронные ткани. Пока неизвестно, насколько пострадают его речевые способности, но врачи предупредили, что ущерб, скорее всего, будет значительным.
— Нет, это невозможно, — кричит Лев, дергая наручники, и закипая от ярости. — Я дал ему столько яда, чтобы он больше никогда не проснулся.
Алекс пожимает плечами.
— Ты заблуждаешься, и теперь тебя будут судить по обвинению в покушении на убийство нашего отца. Как тебе такая картина?
— Пойдем, — мягко говорю я, отворачиваясь от Льва. Алекс берет меня за руку.
В глазах Льва вспыхивает гнев, его лицо искажается, когда он переваривает новость Алекса. Его пальцы сжимают простыни, костяшки пальцев белеют, пока он пытается освободиться.
— Тебе это с рук не сойдет, — рычит он, яд капает из каждого слова. — Я позабочусь об этом.
Я приостанавливаюсь и поворачиваюсь лицом к Льву. Глубоко вздохнув и встретившись с его ненавидящим взглядом, я отказываюсь показать ему хоть унцию страха.
— Я просто хотела зайти и проведать тебя, Лев, — говорю я тихо. — В конце концов, однажды мы станем семьей.
— Ты сука, — кричит Лев, его лицо искажается от ярости. — Думаешь, победила? Ты даже не представляешь, на что я способен. Я уничтожу вас обоих, даже если это будет последнее, что я сделаю. Ты тупая маленькая дрянь!
— Пока, Лев, — говорит Алекс, беря меня за руку и поворачиваясь спиной к брату.
Дверь больничной палаты открывается, а затем захлопывается за нами, и охранник надежно запирает ее. Теплая рука Алекса находит мою, и мы молча идем по длинному стерильному коридору. Напряжение в моем теле рассеивается, сменяясь чувством облегчения, которое, как мне казалось, я больше никогда не испытаю.
