получив это знание, она навсегда изменится, став ранее неведомой и неповторимой. В ней появится пламя, освещающее путь в темноте. В тебе оно есть. Ты, Ребекка — пламя в темноте…
Когда эта мысль укрепилась в моей голове, книга неожиданно раскрылась на последней странице, где медленно проступили строчки стихотворения.
Прочитав его, я застыла, не в силах дышать.
Кажется, я наконец поняла, что задумал Кайл. И что значит для всех нас Великая ночь.
Я ни за что не допущу, чтобы она накрыла Шеррувию. Только не когда я могу этому помешать и наконец обеспечить своему брату счастливое будущее.
«Ребекка???»
— Входи, — одними губами прошептала я Руне, понимая, что уже узнала всё необходимое.
Руна мгновенно материализовалась в моей комнате в той же самой человекоподобной форме. Но теперь мне уже не было интересно, как так вышло и почему я вижу её такой.
Дракониха сразу уловила моё состояние и нахмурилась.
«Что случилось?»
Я знала, что Шаян не ушёл и всё ещё стоял у двери. Моё сердце колотилось как бешеное.
Руна появилась прямо перед моими глазами, заставляя меня сосредоточиться на ней, а не на том, что меня разрывали противоречивые мысли.
«Не молчи, прошу. Скажи, что случилось. А ещё лучше напиши,» — Руна кивнула на лист бумаги, который я когда-то брала у Шаяна.
Да, она права. Это будет полезно.
Я потянулась за чернилами, пером и бумагой.
Без помощи драконихи мне было не обойтись, вот только вряд ли она захочет мне помогать. Не в таком вопросе. Но если дело касается благополучия Ромуса, я выбираю и буду выбирать риск всем ради брата.
Так было всегда.
О том, что теперь в моей жизни есть мужчина, с котором моё глупое сердце хочет прожить не один год, я старалась не задумываться, беря в руки перо и лист бумаги. Ибо даже просто стоящий за дверью Шаян уже заставлял меня задуматься о том, чтобы отречься от всего дорогого мне и остаться навсегда рядом с ним, несмотря ни на что…
Глава 41
Шаян
Не сразу мне удалось взять верх над своими чувствами, побудившими последовать за девушкой и требовать, чтобы та дала разъясниться. Однако появившаяся перед этим Руна сообщила мне, что сама уладит всё с нежелающей покидать комнату Ребеккой. Поэтому я бы мог спокойно вернуться обратно в кабинет, но вместо этого ещё несколько минут стоял возле закрытой двери.
Всё-таки Ребекка мастерски рушила все планы, которые появлялись в моей жизни.
Кулаки сжимались и разжимались сами собой. Я чувствовал глупое дежавю, как в ту ночь, когда впервые пробудилась сила Ребекки.
Эта девушка настолько запала мне в сердце, что я забывал обо всём. Пленила разум, побуждая думать лишь о ней. И подчиняла. Полностью.
Вернувшись в свой кабинет, я застал там Малика. Его уже позвал Кай, чтобы тот скрыл нашу внешность фейри.
Глядя, как в отражении зеркала медленно исчезают вновь проявившиеся бессмертные черты, я не мог перестать думать о том, что мне стоило сказать Ребекке.
А мне правда многое стоило ей рассказать.
Например, о своей крови и народе. О пророчестве. О Дворе. О том, что я знаю, кто она и кем были её родители.
Малик ушёл также быстро, как и пришёл. Остальные Ше’ру вслед за ним покинули комнату, где остались лишь я да Алакай. Тот застыл возле окна, не говоря ни слова.
Я знал, что он останется со мной, и что Санфрид придерживалась той же позиции, как и Даррок. Драконы были намерены бороться до конца. Даже, если у нас не было ничего, что бы помогло снять проклятие с нашего Двора.
Много воды утекло с тех пор, когда я последний раз был в королевском замке. За тысячелетия память подтёрла воспоминания о семье и детстве, проведённом в тех стенах. Зато в красках оставила тот день, когда в тронный зал вошёл Клаус Хартвигсен — блистательный ученик Бреннана и мой близкий друг, обратившийся злейшим врагом. Он залил кровью моих братьев, отца и матери мраморные полы замка моими же руками, захватив контроль над моим телом и подчинив своей воле.
С того дня под действием проклятия, наложенного Клаусом, наш народ забыл, что два королевства на нашем континенте никогда не враждовали. Был Таллас — Двор Дикой Охоты, и Шеррувия — Двор Драконов. Короли и королевы обоих Дворов были связаны как побратимы, так давным-давно (до того, как они вошли на престол своих королевств), они прошли вместе немало испытаний и стали друг другу роднее братьев и сестер.
Долгие годы на континенте царил мир, пока им правил мудрый круг из правителей и их близких друзей, именующих себя Ше’ру, что на нашем языке означало «связанные сердцем, долгом и честью».
До тех пор, пока среди нас не появился Клаус. Таинственная личность или просто способный мальчик, которого нашел в пустыне Бреннан.
Когда мой отец отрекся от престола, передав власть моему брату, тот вступил в союз с драконьей принцессой. Они объединили Дворы и тогда столицу перенесли в город Сумрака, из-за названия которого её вскоре начали называть Сумрачным Двором. Бреннан же туда прибыл с Кайлом для изучения алтарей Солнца и Луны — тех самых порталов в мир Света и Тьмы.
Бреннан до последнего не ведал, что Клаус попал под влияние Кайла Марриенсена, Пожирателя и предателя. Они выкрали записи Бреннана и использовали информацию, полученную оттуда, в своих целях.
Кайл и Клаус пробудили силу алтарей, создав новый элемент Контроля. Из-за этого династия драконов пала жертвой ужасного проклятия: все оставшиеся в живых представители оказались заточенными в своих животных телах. Двор Дикой Охоты постигла та же участь, но их сущности заперли в человеческие оболочки, а потом…
Весь круг свергнутого короля заставили присягнуть на верность отступнику Клаусу, которого провозгласили императором.
Тогда я, верховный баргат, брат короля и его правая рука, наследник Двора Дикой охоты и стал марионеткой в руках Клауса, заполучившего трон и власть. Но кое-что в этой ситуации нас было намного хуже самого проклятия подчинения. И это проявилось позже, когда нас всех заставили казнить свой же народ, выслеживая чистокровных фейри и полукровок, словно дичь…
Мой брат был королём Дикой Охоты. После его гибели его титул перешёл ко мне. Но уже триста лет в нём не было никакого смысла, потому что, активировав порталы-алтари, Клаус и Кайл переместили Сумрачный Двор в измерение Света и Тени. И теперь на месте процветающей столицы лежал пепел.
На своих плечах я нёс
