в логическую цепочку и понять, что меня привело в такое состояние. Особенно тяжело давались последние события. Огонь и боль затуманивали все остальное. Я старалась различить главное, но с трудом продвигалась через темноту незнакомых образов.
Мы вернулись в Карангу. Я видела знакомые лица вокруг, но они не находили живого отклика в памяти. Все спешили ко мне, что-то беспокойно говоря, но я не понимала ни единого слова и, что хуже, не могла сама ничего сказать.
Почти неделю я не разговаривала, если не считать отдельных слов, с которыми обращалась только к Тристану. Остальные во дворце старались меня избегать. Мне приходилось вновь привыкать к людям. Тьма Хаоса оставила неизгладимое впечатление. Я сомневалась, увижу ли мир таким, каким он был раньше. Многое для меня изменилось. То, что когда-то меня волновало, казалось теперь пустой тратой времени. А когда дома все же увидела себя в зеркало, то не поняла, кто представлял более жуткую картину – я или королева Лотарна. Волосы мои поседели, правый глаз стал красным. По щекам к шее тянулись черные завитки, и такие же черные ленты струились по рукам и ногам. Кожу мою испещряли огненно-красные письмена, теперь я могла их прочесть, но знание это было неутешительно. Каждый раз, случайно увидев свое отражение, я думала про свою мать и то, кем она стала. В кошмарах снова и снова слышала дикий смех старейшины.
Казалось, что с момента открытия врат до моего возвращения прошло не больше нескольких дней, но это было не так. Миновало полгода. Шесть месяцев постоянных набегов джиннов, которые натравливали ящеров на наши земли. Отца они забрали. Не знаю, что джинны с ним сделали. Может, он стал одним из них. Нам они вернули тронный перстень, который отец должен был передать мне в день коронации, подтвердив мое право на престол. Некому было защитить Нагорье. Совет безмолвствовал. Драконы до сих пор оставались в Каранге. И стоит признать, от них мы получали больше помощи, чем от королевского совета.
Мой ответ джиннам имел разрушительные последствия. На месте тронного зала осталась груда камней, как при их первом нападении на Карангу. Когда осмысленная речь вернулась ко мне, я решила обсудить с Крисом остававшиеся варианты. И только тогда узнала, что Лемегиус не покинул Нагорье, как я думала. Он томился в темнице, хотя Тристан об этом и словом не обмолвился. Крис сказал, что его брат отказался говорить с кем бы то ни было, кроме меня. Даже Амелию он не желал видеть. И тогда я отправилась к нему.
Что сказать, я сильно нервничала. И вопрос был даже не в том, как я теперь выглядела. Нет. Я не смогла еще полностью оправиться от произошедшего, и мне с трудом давались даже простые разговоры. Спокойно общаться я могла только с Тристаном, он понимал меня с полуслова.
Мы встретились с Лемегиусом в библиотеке. Его держали в темнице, потому что королевский совет боялся возвращения моего отца. Советники не хотели брать на себя ответственность за освобождение дракона. Я стояла у камина, когда заметила, что он появился в дверях. Лемегиус не спешил подходить. Но поразило меня отсутствие эмоций. Не то чтобы ему было все равно, но выражение его лица никак не изменилось при виде меня, будто библиотека пустовала. Не знаю, что больше повлияло на него – известие о моей пропаже в Хаосе или заключение в темнице. Но он был до серости бледен. Бескровное лицо напоминало застывшую гримасу, на которой я видела кровавый узор – такой же, как и на его руках. Глаза его при этом выглядели болезненно-красными.
– Лемегиус? – спросила я, отчего он резко вздрогнул. – Так и будешь стоять в дверях?
Он подошел шатающейся походкой. Я предложила ему присесть, но он остался стоять. Лемегиус смотрел на меня бессмысленным, ничего не выражавшим взглядом и молчал.
– Ты можешь вернуться на Остров, если хочешь, – сказала я, надеясь хоть на какую-то реакцию.
Он протянул ко мне руку, не произнося ни слова, а я невольно отпрянула. Готовилась к упрекам, возмущению, хотела услышать хоть что-то, но не это молчаливое отчаяние.
– Лемегиус, нам нужна твоя помощь, – наконец сказала я, беря его за руку. – Ты провел у джиннов несколько лет. Ты знаешь, как изгнать их?
– Как? – спросил он, и я содрогнулась от этого хриплого голоса, который не узнала. – Откуда ты здесь? Мне сказали, ты пропала в Хаосе.
– И вернулась, – спокойно сказала я ему. – Что ты знаешь о джиннах, чего еще мне не сказал?
– Ты не можешь быть здесь, – тихо проговорил Лемегиус, как будто обращаясь к самому себе. – Очередная иллюзия джиннов.
Он направился к дверям, но я его остановила.
– Разве джинны знают, что я вернулась? – возразила я, беря его под руку. – Если нет, то зачем бы они стали отправлять меня к тебе в таком виде?
Он не знал, что ответить. И я видела – ему хотелось поверить, что я действительно вернулась. Но надежда во взгляде очень быстро сменялась ужасом.
– Почему ты отказался разговаривать с Крисом? – мягко поинтересовалась я. – Он мог избавить тебя от заточения в темнице.
– Меня изгнали с Острова старейшины, и я думал, Крис с ними заодно.
– А Амелия?
– Все сказанное мной она передала бы брату, – так же бесцветно проговорил он, внимательно вглядываясь в мое лицо.
– За что тебя изгнали? – продолжала расспрашивать я.
– Хотел заключить сделку с джиннами.
– И это все?
– Да, – он пожал плечами и не мигая смотрел на меня.
– Что ты хотел предложить джиннам в обмен на помощь? – я старалась достучаться до него, но тщетно, он говорил будто во сне.
– Кинжал повелителя джиннов.
– Что это?
– Третья реликвия, которая нужна для господства над джиннами. Кольца старейшины и лампы недостаточно.
– Почему ты раньше не сказал?
– Тебе дали несколько дней, чтобы найти лампу. Этого времени не хватило бы еще и для поиска кинжала. Тем более он не в твоих землях.
– Ты имеешь в виду, что он не в Нагорье? А в Ибигурии? – оживилась я.
– Нет, он не в землях людей, – спокойно ответил Лемегиус, хотя в его взгляде я заметила мимолетную перемену.
– Тогда где?
– Наши старейшины знают. Мне нужно вернуться на Остров, – голос Лемегиуса приобретал обычные для него краски и терял ту надрывную хриплость, которая поразила меня.
– Тогда отправляемся на Остров драконов, – заключила я.
– Ты тоже? – удивился он, и в его взгляде я увидела надежду.
– В смысле? – возмутилась я. – Ты думаешь, что сможешь найти кинжал повелителя джиннов без человека, обладавшего и лампой, и кольцом старейшины?
– На Острове людям не рады, – тихо пояснил он. – Я беспокоюсь за тебя.
– Времена изменились. И, я думаю, старейшины поймут, что это лишь вынужденное решение. К тому же я больше не похожа на человека.
– Я бы так не сказал, – ответил он, и я заметила тень улыбки. – Выглядишь немного необычно, но ведешь себя все так же.
– Ризадин и гурадука? Или выберешь что-то одно?
– Я, кажется, обещал, что смогу найти много новых слов для тебя.
– Тогда расскажешь в дороге.
– Князь тоже едет? – напрягся Лемегиус.
– Не знаю, спрошу. А что?
– Мне кажется, ему лучше отправиться в Люрские земли. Тогда, возможно, к нашему возвращению он сможет подчинить Люпопротагорию себе. И изгнать твою сестру.
– У нее лампа. И на ее стороне джинны, – напомнила я.
– А у него любовь народа. Не стоит ее недооценивать, – резонно заметил он.
– Ты первый раз о нем что-то хорошее говоришь.
– Это не повторится. Ты уверена, что готова ехать? – забеспокоился он. – Путь на Остров неблизкий.
– Значит, у тебя появится возможность привыкнуть к моему облику. И не смотреть на меня с таким ужасом.
– Меня не твой вид пугает, – сказал он чуть мягче.
– Думаешь, это происки джиннов? – спросила я. – У тебя еще будет время убедиться в обратном.
Так мы и стояли в библиотеке. Я – не зная, что еще сказать, Лемегиус – в поисках объяснения происходящему. Пока в библиотеку не пришел Тристан напомнить, что мне предстояло озвучить свои предложения на королевском совете, который за время моего отсутствия не нашел способа борьбы с джиннами.
Эпилог
ЛАМПА НАШЛА НОВОГО ВЛАДЕЛЬЦА. Но у меня остался ключ. Ключ, испещренный теми же символами, что я видела на карте джиннов. Теперь я могла их перевести. Прежде бессмысленная вязь превратилась в читаемый текст. И, понимая язык джиннов, я знала, как они обращались к Лотарне. «Кюрата» значило «королева». Но легче от этого не сделалось, как и от того, что последовало за моим возвращением.
Ключ Хаоса стал тяжкой ношей. Он мог открыть врата и освободить старейшину. И владыка джиннов это знал. Испытание с лампой было лишь началом. Первым знакомством с неукротимой мощью Хаоса. И теперь заточенные по ту сторону
