тетрадками, а профессор присел за пианино.
— Первая композиция…
* * *
— Ну, а какой есть вариант ещё? Сначала записываем партию барабанов и бас гитары, на Севин магнитофон «Аiko», затем включаем запись, играем на клавишах и пишем всё это на Маяк, — разъяснял я. — Давайте попробуем.
Иннокентий понял, как играть, минут через двадцать. После этого подключили магнитофон, установили вокруг барабанной установки микрофоны и решили произвести пробную запись.
Было интересно, как это всё будет звучать.
Покопавшись с настройками микшерного пульта, регулировками громкости и тембра частот микрофонов, которые снимали звуки с барабанов, в конечном итоге пришли к более-менее внятному звучанию.
Ещё через полчаса у нас была записана одна песня.
Была идея, после записать сразу и клавишные партии, но я от нее отказался, решив в первую очередь записать «драм бокс», то есть — бас гитару и ударные.
Все три песни мы записали за час.
Иннокентий играл совсем неплохо и «лажанул» всего пару-тройку раз, из-за чего приходилось переигрывать песню заново. Это было вполне приемлемо, учитывая, что песни, которые он играл, услышал только что.
«Почему же, они так долго не могли отрепетировать „свои“ композиции? Наверное, из-за „плаваний“ по темпу барабанщика, остальные вроде неплохо играют» — задавал я себе вопрос, прослушивая на магнитофоне, получившеюся запись.
В общем, барабаны с басом записались более-менее.
Я принялся объяснять и показывать партии клавиш Севе с Юлей, а Кеша был усажен за магнитофон и включал по моей команде фонограмму ритм секции.
Оба клавишника были профессионалы, поэтому свои партии они выучили практически мгновенно.
— Кстати, мистер Сева, а вы же говорили, что немного умеете играть на скрипке? — задал вопрос я товарищу. Тот подтвердил.
— Всё, завтра скрипку с собой привози, добавим в песенки «плаксивости» …. Всё, хорош лыбиться. Поехали ещё раз. Пишем, — руководил я.
Мы перепробовали разные варианты партий всех трёх клавишных инструментов — советское пианино, советский синтезатор, японский синтезатор. После чего я пришёл к некоторым выводам…
В некоторых вариациях преобладало пианино, в некоторых — японский синтезатор… Неизменно было только одно — на советском «монстре» я играл бы только фоном, потому как звук, издаваемый электроорганом, был несовместим с моим пониманием попсятины…
Через час-полтора песня была готова.
— Какая она грустная… Хотелось бы услышать текст и понять, о чем песня, — проговорила Юля, пристально глядя на меня.
— О любви. О чем ещё-то, нужно петь? — отшутился я улыбнувшись. — Поехали следующую. Она тоже полный примитив, фактически, — то же самое.
За час справились и с ней.
— А вот третья помедленней будет. Что-то типа медленного танца. Дамы приглашают кавалеров, все дела… Поехали, — скомандовал главнокомандующий.
Тоже где-то за час сделали.
— Гуд гейм! Неплохо сыграно! А теперь, давайте прогоним все три и обед. Я на барабанах! Поехали…
* * *
— Ну и как так получилось, что с одиннадцати утра до двух дня у нас готовы три песни? Три песни за три часа?! Да мы за полгода четыре толком выучить не могли. Кошмар какой-то! — подойдя к столу, сказал Кеша с грустью и, сев на стул, уставился в потолок.
— Не знаю, — протянул я, макая в томатный соус аппетитный кусок жаренного мяса. — Может быть потому, что у вас шашлыка не было?.. Всё! Хватит грузиться! Обед! — заорал я весело, и мы приступили к принятию пищи. Мясо было хоть и остывшее, но всё равно вкусное, ведь шашлык — есть шашлык, в любом варианте…
— По-моему, если добавить немного гитар, то будет звучать получше, — философствовал Савелий, наливая в стакан лимонад.
Кеша в подтверждение слов закивал.
— А мне и так понравились эти песни, — сказала принцесса. — Грустные такие. Прям хочется даже заплакать.
— Вот! Смотрите ребята! Девушка душой почувствовала. Ещё даже текста не слышала, а плакать уже хочет! — констатировал я и обратился к молчавшему Иннокентию: — А ты что скажешь? Каков твой диагноз?
— Не знаю. Я в шоке, и ничего не понимаю. Я думал, что ребята шутят про гения. А оказалось нет… Но… Ты же совсем молодой пацан! Как же тебе это удаётся?! Просто поразительно! — взорвался он. — Уверен, у тебя уже и тексты для этих песен готовы! Ты стесняешься и не хочешь их нам показать?! Угадал?
— Ну… это будет как бы что-то типа сюрприза, — промямлил я и решил переменить тему. — Сева, а что кстати с администратором — художественным руководителем.
— Я папе сказал. Он обещал помочь. Но я тебе говорил уже, он думает, что всё это несерьезно. Возможно, нам стоит показать ему, что мы умеем играть, пригласив его сюда в студию.
Я по-быстрому, обдумал вариант приглашения папы…
«Нда… а если в этот момент гитарист — Дима будет в совсем „в хлам“, причём вместе с нашим гармонистом — дядей Лёней? Ну или Мефодий опять начнёт „плавать“ по темпу?.. Нет! Ну нафик! Этот самолёт не полетит! Коллектив к просмотру не готов!» — решил я.
— Приглашать никого не нужно! Лучше мы запишем на магнитофон, и ты ему включишь запись.
— Саша, ведь интересно же как звучит песни с текстом. По музыке сложно понять, но я чувствую, что мне она понравится, — ни с того, ни с сего начала подбивать меня на откровения красавица.
— Юля, я уже сказал, нужно немного подождать. Сейчас главное — запись инструментов. А для этого нам нужен, как минимум, ещё один магнитофон. Качество записи у «Аiko» нормальное, а вот у «Маяк 202» совсем не очень… Сева, есть где-нибудь поблизости комиссионные магазины?
— Не особо поблизости, но есть, — уточнил Савелий.
— Так, Иннокентий, вы с Юлей остаетесь здесь. Как придут ребята, начинайте прогонять программу без нас. А мы погнали…
Дав установку остающимся, мы с Севой пошли на выход.
— Слушай, кроме комиссионного, может есть какой-нибудь магазин, где можно купить новый катушечник? Какой-нибудь «Маяк 203» к примеру? Только новый, — садясь в машину, поинтересовался я у товарища. — И кстати говоря, желательно купить сразу две штуки. Пригодятся.
— У Кеши надо было спросить, он недавно покупал какой-то…
