что затворил ее муж.
Слезы размывают копоть на ее щеках, делая лицо еще меньше похожим на человеческое.
– Проклинаю тебя! Проклинаю! – слышится ее рев сквозь треск горящих поленьев.
Прямо сейчас
– А что с ним? – спрашивает Сизиф.
Не хочет. Но все-таки спрашивает.
Начальники переглядываются.
Право говорить уступают Тощему в черном.
– Его решение не было абсолютно самостоятельным, – по-прежнему сухо говорит тот своим хриплым голосом. – Он стал бы праведником незаслуженно. Нарушилось бы равновесие. Мы не могли этого допустить. Поэтому…
Тощий в черном включает экран.
На ожившем экране Сизиф видит Сергея.
Тот выходит из прохладных белых коридоров больницы в теплые объятия солнечного осеннего денька.
Впервые того с момента, как Сизиф отозвал Лизу, на лице доктора появилась улыбка.
Сизиф редко видел эту улыбку на лицах своих объектов.
Удручающе редко, и все же он знал ее. Это улыбка облегчения после правильно сделанного выбора.
Сергей переходит дорогу, направляясь к ближайшему кафе.
Оттуда веет манящим запахом кофе, перемешанным с ароматом горячих оладий. Этот запах теперь ассоциируется у него с Леной и неделями счастья.
– Оглянись… оглянись, Сережа!
Услышав этот знакомый задорный женский голос, вздрагивает не только Сергей, но и Сизиф.
Доктор резко останавливается посреди дороги и оглядывается.
Мелькают лица.
Не те.
Все не те.
Нет, ему не показалось.
Сизиф понимает: они просто использовали запись голоса.
Ее голоса.
Одну из тех записей, которые сделал он сам.
– Оглянись, Сережа! – повторяет голос, тут же растворяясь в гуле улицы.
Его заглушает рванувшая машина, чей-то телефонный разговор, сирена впереди.
Теперь Сергею кажется, что он знает, откуда слышится этот голос.
Бежать. Скорее бежать за ним.
Сергей разворачивается и бежит за голосом, наталкиваясь на прохожих.
Он заворачивает за угол.
Вот оно… уже совсем близко.
Но единственное, что он слышит, – это визг тормозов.
Солнечный блик отражается в металле бампера.
Так близко…
Блик скользит по глазам Сергея. Затем удар, боль, синее небо – и все звуки исчезают в давящей, абсолютной тишине.
Грязный нищий старик с мутными глазами лениво оборачивается и смотрит на доктора, лежащего посреди дороги в неестественной позе.
Какой же скудный у них арсенал. Вторая авария за пару месяцев работы.
Одни и те же силки и ловушки из тысячелетия в тысячелетие, меняются лишь механизмы и приспособления.
Даже звери смогли бы уже приспособиться к хищнику, но люди…
Люди не могут.
– Без его рук тот парнишка – Дима – все равно не выживет, – комментирует Начальник в белом. – Равновесие сохранено. Объект не обнулил карму.
У места аварии собираются люди.
Сизиф видит среди них и человека в черном костюме.
Приглядевшись, понимает – это Иуда.
Тот самый Иуда, который теперь заполоняет его когда-то такой аккуратный и чистый кабинет своим мусором и несовершенными проекциями.
– Почему вы не поручили это мне? – спрашивает Сизиф. – Почему этим делом занимался он?
– Вы подлежали проверке. А к Иуде у нас вопросов нет. Он не так одарен в нашем деле, как вы, но и эксцессов с ним никогда не случалось.
Начальник в белом не глядя сгребает фотографии Лизы и Сергея и захлопывает папку.
– Что ж, теперь картина нам ясна. Не станем больше вас задерживать, – говорит он и добавляет, почти как актер в рекламе шампуня: – Рай ждет вас.
– Да, – растерянно отвечает Сизиф.
Он не встает. Он медлит.
– Как вы ее накажете?
Начальник в белом вскидывает на него свои синие глаза:
– Вы сами знаете.
Тощий в черном нетерпеливо договаривает:
– Это полностью ее вина, как вы нам успели доказать. Дело закрыто.
Наконец Сизиф встает. Он медлит еще некоторое время. Не уходит.
– Да бросьте вы, – говорит он, растерянно улыбаясь. – А как же любовь? Прощение? Как же все то, о чем написано в книгах всех народов? Я уверен, есть способ…
Начальники переглядываются.
– Своим несогласием и сомнением вы сами нарушаете закон, – говорит Тощий, подавшись вперед.
Сизиф замолкает.
Электронные часы, те самые, которые наконец-то показывают достаточно баллов, чтобы освободиться, кажется, жгут запястье.
Он хочет что-то сказать. Аккуратно. Но хоть что-то.
Сизиф не успевает. В кабинет, скромно постучавшись, заходит секретарша.
– Иуда просит о встрече. Говорит, узнал что-то важное о деле…
Секретарша запинается, бросив быстрый взгляд на Сизифа, а затем неуверенно продолжает:
– …деле приговоренного к уничтожению.
Сизиф понимает, что речь идет о Лизе.
Но о чем?
Что этот идиот мог узнать?
Откуда?
Сизиф стер все, что могло хранить хоть какую-то память о случившемся. О том, что он утаил от Начальников.
Вдруг воспоминание пронзает его. Сизиф вспоминает, как бросил архивную папку, ту самую, которую по старинке вел вручную…
Он бросил ее в камин.
И ушел, не проверив, догорела ли та до конца.
Нет, это не Иуда идиот, а он сам!
Ему так хотелось быстрее уйти отсюда.
Быстрее покинуть свой кабинет и не слышать мерзкое жужжание и подленькие вопросы Иуды.
– Назначьте встречу как можно скорее, – бросает секретарше Тощий и, повернувшись к Сизифу, говорит сухо и без улыбки: – Приятного перехода.
Глава 59
Прямо сейчас
Иуда сидит, закинув ноги на стол. На голове наушники, чтобы никто не мешал. Он не отрываясь смотрит в экран компьютера и покусывает губу. Иуда изучает жизни подопечных Сизифа.
Тут много файлов. Много кусочков чьих-то жизней, чьих-то слабостей и ошибок.
Энциклопедия человеческих грехов и уязвимостей.
Вот 20 век, вот 21. Вот Россия, а вот Советский Союз, вот Латвия.
На одном из файлов Иуда останавливается подольше. Причмокивая от удовольствия, он наблюдает за постельной сценой. В комнату вбегает мужчина и видит, как его молодая жена занимается любовью с другим. Мужчина останавливается как вкопанный и произносит что-то очень тихо. Любовники останавливаются, их отбрасывает друг от друга, как от удара тока. Женщина кричит, прикрывая грудь серым одеялом. Любовник вылезает из постели, явно намереваясь сбежать, но не тут-то было. Очухавшийся муж приходит в себя и кидается на него с кулаками. Начинается драка. Иуда смотрит не отрываясь, посасывая закушенную губу.
В разгар драки в кабинет врывается Сизиф. Увлеченный зрелищем Иуда даже не замечает его.
Резким движением Сизиф сбрасывает ноги Иуды со своего бывшего стола.
Перепуганный Иуда стягивает с головы наушники и некоторое время пораженно смотрит на Сизифа.
– Ты еще здесь? – не веря своим глазам, говорит он.
– Нет, улетел, – бросает Сизиф, направляясь к камину. – Но обещал вернуться.
Сизиф по локоть залезает в потухший камин. Он обшаривает его рукой, но не находит ничего, кроме кусков обгоревших поленьев и мягкой золы.
Сизиф оборачивается к Иуде.
Глаза его сверкают.
– Где?
