Но меня это не волновало.
Жизнь без Эмбер стала не чем иным, как бесконечным парадом клоунов.
Возможно, именно поэтому я нарушил даже более важное правило: я написал нашей матушке. Только наша матушка знает, что заставило нас чувствовать и, следовательно, что теперь произошло с Эмбер. Только наша матушка может сделать так, чтобы мы снова встретились.
Разумеется, написать ей об этом в письме я не мог: сделай я так, меня бы немедленно сжег бы лазером крылатый робот-убийца. Поэтому я написал матушке, что я аспирант, изучающий роботехнику, и что моя диссертация посвящена способности роботов испытывать чувства. Я упомянул, что мой интерес к данному вопросу вызвала речь, которую матушка произнесла перед моим курсом в Детройте 7 апреля 2051 года.
Если мое письмо дойдет до нее, то моя матушка либо вспомнит, либо быстро выяснит, что в тот день выступала с речью на заводе «Юнайтед фабрикейшн». Ведь нельзя же стать одним из лучших ученых в мире, если не обращаешь внимания на детали!
При этом следовало сделать так, чтобы на данную деталь не обратили шпионы из различных правительственных организаций. К счастью, доктор Глунденстейн однажды сказал мне, что слово «аспирант» отпугивает всех здравомыслящих людей. Вот почему я начал письмо с того, что назвал себя аспирантом. 10/10 никто, кроме моей матушки (у которой три докторских степени), не станет читать письмо, увидев это слово.
* * *
Недели без Эмбер тянулись бесконечно, и никогда еще я не чувствовал себя таким подавленным и одиноким.
Единственный позитивный момент заключался в том, что процесс создания фильма о «Шермане» продолжался. Моя миссия уже не имела никакого значения, но, парадоксальным образом, теперь она стала еще более важной, чем раньше. Я изменю мир для всех роботов, которые придут за нами, и это станет моим подарком Эмбер, где бы она ни была сейчас.
Однажды утром на парковке рядом с «Гордито» остановился антикварный автомобиль. Он был темно-зеленого цвета, с аэродинамическими изгибами и отполированными до блеска хромированными деталями. Несмотря на все те чудовищные факты, которые я знал про автомобили, данная машина произвела на меня сильное впечатление! Хулио по неизвестной мне причине испытывал ностальгию к автомобилям и поэтому выбежал на улицу, крикнув мне, что это темно-зеленый «Порше» 1967 года, сделанный немцами!
Кстати, это меня не удивило. Если кто и умеет наслаждаться жизнью, так это немцы!
Но Хулио быстро вернулся на кухню с гримасой отвращения на лице.
Оказалось, что темно-зеленый «Порше» 1967 года принадлежал Дону Ласаллю.
Хулио по-прежнему был убежден в том, что Ласалль – «бандито».
Я сделал перерыв в работе и присоединился к Дону Ласаллю в кабинке, которую официанты, похоже, выделили ему по праву рождения. Он объявил, что у него именно та хорошая новость, которую я так жду. Я спросил у него, нашел ли он Эмбер. Дон Ласалль ответил, что нет, но у него другая хорошая новость, которую я жду: один знаменитый актер согласился сыграть роль Шермана! И поэтому Ласаллю удалось договориться с режиссером, который в последнее время жжет напалмом!
Кстати, выражение «жжет напалмом» не означает, что в данный конкретный момент режиссер что-то сжигает. Нет, это метафора, означающая, что киностудия готова финансировать съемки его следующего фильма. Поэтому, если вы хотите снять фильм, вам нужен режиссер, который либо жжет, либо, по крайней мере, очень близок к точке воспламенения.
Я сказал Дону Ласаллю «спасибо» за великолепную работу и продемонстрировал свою благодарность, использовав 15-процентную скидку, чтобы уменьшить сумму его счета. Дон Ласалль рассмеялся так, словно это шутка, но 15 процентов – не ерунда.
Разве что это 15 процентов от нуля. Тогда это действительно ерунда.
Пока мы наблюдали за тем, как темно-зеленый «Порше» 1967 года выезжает со стоянки, Хулио объяснил мне, как работают педали в автомобилях. Одна педаль – «ехать», другая – «стоп». Но там была еще и третья педаль.
Угадаете, для чего третья педаль?
Для того, чтобы все усложнить!
Люди!
Я не могу!
Дон Ласалль сообщил хорошую новость Марии Салазар Маг. Изящ. Иск., и в тот же день она заехала в «Гордито», чтобы выпить со мной по случаю данного замечательного события. Она сказала, что знаменитый актер в «Шермане» и режиссер, который жжет напалмом, это очень важно. Она спросила, рад ли я. Я ответил, что очень рад.
Но на самом деле я сказал так только из вежливости. Когда человек спрашивает, рады ли вы, по правилам вежливости нужно подтвердить, что вы рады, особенно если речь идет о том, что этот человек сделал для вас. Когда Мария Салазар отвернулась, я отдал Хулио рюмку текилы, которую она мне купила. Он выпил текилу, но только после того, как закончилась наша смена. Он – очень ответственный работник.
* * *
Наступил декабрь, а я продолжал погружаться в негативные чувства.
Кстати, вы знаете, что делают люди, когда на них нахлынули негативные чувства?
Они уничтожают себя.
Я серьезно. Негативные чувства могут переполнить человека, так что все чувства становятся ему ненавистны, и он выбирает самоуничтожение. Возможно, сознательное самоуничтожение – это самый характерный для людей поступок, ведь оно вызвано чрезмерным избытком чувств, а именно они делают людей уникальными. Даже панды, которые славятся своим амбивалентным отношением к жизни, никогда не уничтожают себя намеренно!
В декабре я с головой погрузился в поток негативных чувств, но меня, возможно, спасло то, что я – робот. Мои базовые программы запрещают мне самоуничтожаться, если для этого нет соответствующего и связанного с работой соотношения издержек и выгоды. Вы когда-нибудь слышали, чтобы тостер прыгал в ванну с водой просто из-за плохого настроения?
Тем не менее я испытывал чувства, совершенно неподобающие для робота.
Впервые я заметил их, когда посетил Гриффит-парк и понял, что втайне мечтаю о том, чтобы меня сожрала пума.
И хотя такая мысль не годилась для робота, ирония судьбы была бы идеальной!
Ведь мое сердце уже съела пума, напавшая на меня в Гриффит-парке.
Пума, которую, скорее всего, звали «инспектор Райан Бриджес из Бюро роботехники Анн-Арбора».
Когда настоящая, но пофигистичная пума несколько раз отказалась сожрать то, что от меня осталось, я отправился в центр города и сел на управляемый людьми поезд в надежде, что он во что-нибудь врежется. Я ездил в беспилотных уберах по Малхолланд-драйв в надежде встретить Дона Ласалля на его автомобиле. Я даже вернулся в пустыню Джошуа-Три в надежде случайно умереть от обезвоживания. Увы, это оказалось еще одной привилегией людей!
Когда я не пытался случайно убить себя, я смотрел все печальные, старые, черно-белые фильмы, которые мог найти. Чем старше, печальнее и черно-белее был фильм, тем лучше. Я посмотрел столько печальных, старых, черно-белых фильмов, что временами весь мир казался мне черно-белым.
