однако залезть в зеркало я в любом случае не смогу. Нужно целое, а в усадьбе их еще пойди найди.
Однако мое зазеркальное отражение охотно сделало два шага назад, словно освобождая мне дорогу, и склонилось в приглашающем жесте. Ну уж нет! Помотав головой, я погрозил своему протеже пальцем.
Зеркальный «я», рассеченный на фрагменты, стушевался и развел руками.
— Смотри у меня, сволочь! — прошептал я отражению, припомнив его фортель в зеркальном мире. — Еще раз поднимешь руку на хозяина, будешь…
Что будешь, я так и не придумал. В конце-концов, а чем я вообще могу пригрозить собственному отражению? Не буду смотреть в зеркало до скончания веков? Не-е-е-ет, так и грязью зарасти недолго!
Кстати, если мое отражение здесь, и у него в руках грустная маска, а где же…
Мой зеркальный «я» слегка мотнул головой и, приспустив маску, невинно улыбнулся. Я схватил зеркало и направил его в сторону.
Осколки превратили коридор в калейдоскоп, но труп воришки, лежащий в кровавой луже, не заметить было невозможно. Его неплохо так отделали, и сквозных ран у него на спине было не счесть.
Я обернулся — в реальном мире на том месте было пусто!
Снова в отражение — труп! В реальность — ничего! Блин, я чего, умудрился наследить даже в зазеркалье⁈
И тут, злобно гавкнув, к тому месту направился Берс и высоко задрал лапу.
— Фу, Берс, фу! А, ты! Чтобы убрал этот бардак, — буркнул я отражению и снял маску. — Хватит с меня ваших зазеркалий…
— Женя, ты с кем там разговариваешь? — внезапно раздался голос сестры. — Берс, ты чего там делаешь, негодник⁈
Да-да, хватит валять дурака. Надо бы убирать бардак и идти уже, наконец, спать!
* * *
Юрист покинул комнату Саблина ближе к рассвету — тут и мы с сестрой и горничными закончили уборку.
— Уснул, и хорошо, — сказал Яков Станиславович, аккуратно прикрыв дверь. — Мы закончили-с, посему…
Мы проводили гостя, и Сперанский всю дорогу постоянно острил по поводу зеркал, подхихикивал и весело подкручивал ус. В общем выглядел он, словно выиграл в лотерею — даже и не скажешь, что он только что находился подле умирающего. К груди юрист при этом ревностно прижимал новенькую папку.
— Прошу простить, молодые люди, я бы остался на чай, но… дела, дела! — развел он руками, подхватил плащ с котелком и задом открыл двери на улицу. — Однако не унывайте. Уверен, в скором времени мы с вами снова встретимся!
Он подмигнул мне своим бледным глазом и был таков. Стоило двери закрыться, как Настя вздохнула и оперлась о меня спиной.
— Мы закончили, ваше сиятельство, — раздался голос сзади, и сестра тут же отстранилась.
Горничные по своему обыкновению выстроились цепочкой и поклонились. Слава богу, их четверо — Рита, похоже, решила взяться за ум и отправилась почивать.
— Хорошо! — кивнула Настя. — Расходитесь по комнатам.
Они еще раз низко поклонились и разошлись.
— Ладно, пора и нам на боковую, — сказала сестра и направилась к лестнице. — Пойду проверю дедушку, а там…
— Кстати, Настя. Почему их пятеро?
— Что?
— Ну горничных. Во сне их было шесть, не так ли? Ну помнишь наш с тобой трип в дирижабле?
Настя задержалась.
— Ааа… Ты про это… Ну да, когда я была мелкой в усадьбе служило шесть близняшек. Была еще Нита, но… она ушла.
И Настя заспешила вверх по лестнице, да и я вместе с ней. Мы разошлись, и тут в отдалении раздался телефонный звонок.
Похоже, проснулся аппарат в кабинете Саблина. Вроде, он вообще единственный во всем поместье.
Я как мог быстро добежал до кабинета и схватил трубку:
— Слушаю… — сказал я, но на «проводе» ответили не сразу.
— Кто говорит? — раздался женский голос. — Могу я слышать князя Петра Саблина?
— Князю нездоровится, это его внук Евгений Скалозубов, — ответил я в трубку и присел на краешек стола. — Что ему передать?
— Ах, внук Скалозубов… вот оно что? — проговорили в ответ. — Вот так-так…
И трубку бросили.
* * *
Зубр расхаживал между рядами длинных столов, на которых лежали «хлопушки». Круглые сверкающие шары играли солнечными зайчиками и походили на детские игрушки.
— Сколько их? — спросил он, повернувшись к крайне довольной Елене, которую сейчас не узнала бы и родная мать.
Когда он впервые увидел пластического хирурга — странного лысого типа с огромным шрамом на пол рожи, у дворецкого мурашки побежали по спине. Выглядел он как заправский мясник из концлагеря. Однако Боярская заверила его, что Иван Петрович свое дело знает.
Не стоило даже спрашивать, откуда вообще прибыл данный гражданин. Тяжеленный немецкий акцент выдавал его с потрохами.
Однако, в конце концов, дворецкий вынужден был признать — пластический хирург справился на все сто. От прежней Елены не осталось и следа.
Внешне, конечно же. Характер у нее остался такой же несносный, да и вкус в одежде просто караул.
— Ровно двести пятьдесят, — сказала она, смотрясь на себя в зеркальце. — Если Прорывов будет меньше, к концу недели мы точно добьем до трехсот!
— Покой нам только сниться, — проговорил Зубр. — Но, думаю, как только прибудут люди Болконских и пришлют своих специалистов, станет полегче, да и ресурсов нам обещают больше. На одном Колесе и Монолитах сильно не развернешься.
— Эй, не собираюсь я делиться секретами производства ни с какими специалистами! Иначе какой в этом толк?
— Между тем, чтобы расширить производство и продолжать сидеть в норе со своими секретами, я лучше выберу первое, — отозвался Зубр. — Да и, в конце концов, нам не обязательно допускать их до всех этапов производства.
Он ухмыльнулся, а Елена вздохнула:
— Тогда
