жизнь. Так что тут ты права, беспокоиться не стоит. Тем более о чем-то подобном я давно подозревал. Ну не может такая красивая женщина долго оставаться одной.
— Засунь свои комплименты знаешь куда…
— Вико! — снова прервала своего любовника сеньорита Фоскарини. — Оденься. Если Корбин так рвался тебя увидеть, значит, дело не терпит отлагательств. Ведь так, Корбин?
— Ага, — согласился Рихтер, потирая горло. В голосе патрицианки слышалась ирония, но он предпочел её не заметить.
— Так что там с Ренатой? Надеюсь, она здорова.
— Вполне. И… дело не совсем в ней. Скорее, в Джакомо Кроне. Скажи, Вико, не ты ли ему написал о том, что сеньорита Бьянки во владениях Фоскарини?
— Зачем бы мне это делать? — сказал Ласкане, выходя из ширмы, и застегивая рубашку на мускулистой груди.
Боевые маги едва ли славились своей невозмутимостью, так что бегающий взгляд выдал боевого мага с головой.
— Вико, ты переписывался с офицером, приближенном к Святому Престолу? — вкрадчиво спросила уже Летиция.
— Он мой бывший сослуживец. Часть семьи Ренаты. Но я не писал ему ничего лишнего. Только сообщил о том, что Рената под моим присмотром. И что плохого, что приехал именно он? Джакомо хороший человек, который не будет строить козни. На его порядочность можно рассчитывать.
Рихтер скривился, будто у него заболел зуб.
— С тобой всё ясно, сеньор Ласкане.
— Что ясно?!
— Видишь не дальше своего носа. Ладно, надежды на тебя нет. Но вот женская мудрость Летиции может оказаться весьма кстати.
Та едва заметно усмехнулась, поправляя покрывало на плечах.
— Хочешь, чтобы я помогла тебе с сеньоритой Бьянки? Неужели ты не смог её обаять, и теперь опасаешься конкуренции от Кроне?
— Если бы. Но всё же… Если вдруг Кроне заметит, что Рената неравнодушна ко мне, чем это может обернуться?
— Неравнодушна? Ты слишком много о себе думаешь, — процедил Вико, снова хватаясь за саблю. — Ты хоть понимаешь, в какое положение ставишь Ренату, постоянно таскаясь за ней?
Летиция кивнула.
— Тут Вико прав. Если хотя бы легкая тень падет на её репутацию, то Кроне может… нет, даже должен будет, забрать Лучиано. А целительница, кажется, очень привязана к племяннику. Так что на её месте я бы избегала тебя, по крайней мере о тех пор, пока Кроне рядом.
— А если это невозможно? Я должен присматривать за Ренатой.
«По крайней мере до тех пор, пока не придумаю, как избавиться от Кроне».
— Тогда… Лучше бы, если ты явно выразил свои намерения по отношению к Бьянки. Например, женился на ней.
Глава 48
Рената Бьянки
Когда только Лучи стал жить со мной — после нескольких лет в монастырском приюте, где с помощью молитв и послушания он должен был «исправить» свой характер, он был как маленький дикий звереныш. Не терпел ласку, кусался, не давался в руки и постоянно пытался куда-то спрятаться. Но в один из вечеров… Он молча забрался ко мне в кровать, впервые позволив себя обнять. Следующим утром Лучиано снова смотрел исподлобья, огрызаясь на любую попытку его воспитать, но я уже знала — он принял меня. Как родного человека, как ту, с кем рядом можно побыть немного уязвимым.
Но в этот раз я пришла искать успокоения у Лучиано. И слыша привычное сопение под боком, мне казалось, что вчерашний день был просто сном. А может, и вся наша поездка в Ценесси, и даже встреча с Корбином Рихтером.
Ведь правда. Как такой мужчина может быть реальным? Невыносимый и раздражающий повелитель стихий, которому всё, казалось бы, нипочём. И которому было на меня не наплевать. Я перевернулась на спину и тихо застонала. Святые покровители, ну и дурища же я! Не стоило и вовсе им увлекаться. Как теперь смотреть Корбину в глаза, после того, что я ему вчера наговорила… и что он наговорил мне.
Сопение прекратилось, и Лучиано выпутался из одеяла, сердито и сонно меня рассматривая.
— Чего? — пробурчал он.
— Спи. Сегодня не нужно рано вставать.
Благодаря Корбину жизнь моя стала ярче. Но так же и сложнее. Когда-то мне хватало того маленького и уютного мирка, который мы с Лучи создали в Меноде, а теперь я просыпалась и засыпала с мыслями о грейдорце.
И за обедом, конечно, я снова встретила Рихтера. Он сидел ровно напротив меня, а по его правую руку уселся Джакоме. Следом появился Кардильеро, необыкновенно бодрый и оживленный, и последними появились Фоскарини — сам дож и его дочь. Я заметила, что Летиция с большим интересом меня изучает — доброжелательно, но немного хищно. Я нервно ей улыбнулась, и она тут же вернула улыбку, а затем стрельнула глазами в сторону северянина, будто что-то спрашивая или намекая. Это ещё что такое?! К счастью, наши переглядки никто не заметил — ни Джакомо, с большим интересом разглядывающий Рихтера, ни сам Рихтер, который был необыкновенно задумчив и погружен в себя. А Кардильеро, кажется, интересовало только его пустующая тарелка. Без хозяина дома никто к трапезе не приступал.
Я решила взять с падре пример, и в течение всего обеда предпочитала наполнять желудок, не участвуя в светской беседе, которую Фоскарини вёл с Кардильеро. Хоть за столом и было многолюдно, но гораздо тише, чем во все остальные дни. А ведь обычно Рихтера было не заткнуть.
Лишь в самом конце трапезы, когда все уже поднимались из-за стола, Рихтер вроде бы дернулся в мою сторону, но раньше меня перехватил Кардильеро.
— Сеньор Кроне сказал, что вы так и не успели обсудить с ним нападение на вас и менталиста, сеньорита. Так что может, вы уделите мне немного времени?
— Я могу присутствовать? — тут же вмешался Рихтер.
— Зачем? — удивился падре.
— Мне, как вашему коллеге, интересно узнать методы вашей работы.
— Боюсь, это не очень корректно, так как ваше присутствие… может трактоваться как попытка давления на потерпевшую. Конечно, ничего подобного вы делать не собираетесь, сеньор Рихтер, но лучше, чтобы ни у кого не возникали лишних вопросов о чрезмерном вмешательстве.
Повелитель стихий нахмурился, с неохотой нас пропуская, и в тот же момент развернулся к Джакомо. Я замедлила шаг, ожидая катастрофы. Вот сейчас он скажет что-нибудь этакое, и…
— Сеньор Кроне, может, хотя бы вы не откажетесь посвятить меня чуть больше в ход расследования? Я вполне могу быть полезен, — дружелюбно сказал Рихтер, в момент потеряв ко мне интерес.
Ответа Джакомо я уже не услышала. Но! Рихтер вёл себя так, будто не собирался вчера переломать боевику все конечности, и даже был вежлив! Неужели он внял голосу
