Мне стоило больших усилий остаться на месте и не поддаться панике.
— И все же с чего все началось? Да, были сеансы. Да, Энн рассказала что-то доктору Чини. Но что такое узнал Хан? Почему их пришлось убить? Его и Энн? Причем вскоре после разоблачения Блэклипа?
Эмма покачала головой:
— Извини, Деннис, но этот номер не пройдет. Я же вижу тебя насквозь. Ты просто пытаешься выиграть время, а у меня его нет. Утешься вот чем: для старичка ты очень хорош в постели. Переспать с киллером — это было забавно.
И она выстрелила: посланные точно в грудь, три пули ударили меня, как свинцовые кулаки.
Я охнул, сложился от боли пополам и свалился на пол.
— Теперь твоя очередь, папочка, — негромко и мягко сказала Эмма и, отвернувшись от меня, шагнула к двери в кухню и подняла пистолет.
— Нет, Эмма, нет! — взмолился Эрик Тадеуш. — Что ты делаешь! Я же люблю тебя!
Наблюдая за ней из-под полуопущенных век, я заметил, как в лице что-то дрогнуло, по нему словно пробежала рябь сомнения, приглушившая холодный убийственный блеск. Было и что-то еще; может быть, любовь, может быть, ненависть. Тогда я не понял, но теперь уверен — и то и другое.
Пистолет дрогнул, рука немного опустилась — Эмма заколебалась.
И не заметила, как я сел — голова еще кружилась, хотя основную силу трех пуль поглотил бронежилет, который дал мне Николас Тиндалл, — вытащил из-за пояса револьвер и, сжав рукоятку обеими руками, направил его в сторону Эммы.
— Еще одно препятствие, Эмма, — сказал я, когда она повернулась.
В глазах ее мелькнула тревога, рот приоткрылся, но произнести что-либо она уже не успела.
Я спустил курок в тот самый момент, когда Эмма вскинула руку. Я спустил курок, осознав наконец, что она это заслужила.
Пуля угодила в грудь, и на белом платье мгновенно расцвел красный цветок. Эмму просто снесло с ног и швырнуло на стену. Ее пистолет тоже выстрелил, пуля срикошетила от пола и ушла в потолок, и тогда я пальнул еще раз, в лицо. Фонтан из крови, комочков мозга и осколков костей ударил в стену, тело же сползло на пол, а на лицо упала свалившаяся красная штора.
Вскрикнул Тадеуш — от боли, горя или, может быть, облегчения, — но слабо, едва слышно.
У меня еще оставались к нему вопросы.
Держась за стену, я поднялся, сделал пару глубоких вдохов и подошел к нему. Он полулежал, прислоняясь спиной к дверному косяку, в той же позе, в которой я его оставил, — зажимая обеими руками рану. Кровь уже испачкала терракотовые плитки и растекалась по полу. Тадеуш заметно побледнел.
— Ты убил ее, — прошептал он. — Мою девочку.
— Она не была чьей-то девочкой. Ты об этом позаботился. Твоя дочь выросла чудовищем. Об этом тоже ты позаботился. Знаешь, мне почти жаль, что Эмма не убила тебя.
— Она бы не убила, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Неужели ты так и не понял? Она любила меня. Моя девочка… Моя малышка… А ты ее убил. Теперь можешь убить и меня. Все кончено.
— Кончено, но не совсем. У меня к тебе несколько вопросов. Ответишь, умрешь легко и быстро. Не ответишь, будешь подыхать медленно и мучительно.
— Пошел ты, Милн. — Он плюнул, но сил уже не осталось, и густые белые капельки слюны упали на мои джинсы. — Я не собираюсь облегчать тебе жизнь. Наши тайны умрут с нами, и ни ты, ни другие ублюдки ничего не смогут с этим поделать. Тебе нечем мне пригрозить. Все, что ты можешь, — это убить меня, но я уже готов к смерти. Для смерти день не выбирают, для смерти любой день хорош. — Тадеуш раскинул руки, как бы приглашая меня сделать последний выстрел. — Давай начинай.
И я начал.
Я делал с ним такое, чего стыжусь и сейчас, потому что, когда делаешь такое, сам погружаешься в грязь, сам опускаешься до уровня того мерзавца, с которым это делаешь. Я не обращал внимания на его мольбы и крики. Не замечал хлещущей на мою одежду крови. Загонял внутрь отвращение, нараставшее во мне по мере того, как я усиливал давление. Я отгородился от всего, кроме того, что считал своей задачей: заставить его заговорить, развязать ему язык. Я делал это сознательно, понимая, что призраки моего прошлого и призраки его прошлого никогда не забудут и не простят, если я этого не сделаю.
И Тадеуш заговорил. В конце концов он рассказал все, а когда закончил, я взял пистолет, который получил от Николаса Тиндалла, и выстрелил ему в голову — прекратив и его, и свои страдания. Думаю, он даже был рад. Не потому, что мучился от боли — хотя отчасти и поэтому, — а по причинам другим, менее очевидным. Где-то в глубине его черной души еще оставался живой, неиспорченный уголок, задавленный чувством вины — и в особенности тем, что он сделал с Эммой. Наверное, он любил ее, а она любила его. Это была порочная, извращенная любовь, но все равно любовь, и он знал, что предал эту любовь, когда надругался над ней много лет назад.
Понимая это, я не испытывал к нему жалости. Эрик Тадеуш убил Хейди Робс и тем самым обрек ее отца на жизнь за решеткой за преступление, которого не совершал. Сомневаюсь, что в мире нашелся бы кто-то, кто посочувствовал бы ему. Эрик Тадеуш был подонком и заслужил все, что получил. Но Эмма? О ней я старался не думать.
А потому повернулся и вышел, оставив их вместе.
Глава 44
Эрик Тадеуш рассказал, что Джейсон Хан — а вместе с ним и Азиф Малик — погиб из-за одной телевизионной программы.
С нее, по сути дела, все и началось. Джейсон знал, что в детстве его девушка, Энн Тейлор, пострадала от рук своего отца и его так называемых друзей. Суд над ней состоялся еще до их знакомства, но потом, когда они уже стали любовниками и жили вместе, она поведала ему обо всем, что случилось, в том числе и о том, что семь лет назад едва ли не на ее глазах убили незнакомую девочку.
Тадеуш подтвердил, что жертвой была именно Хейди Робс, что убили ее во время сексуальных забав, переросших в разнузданную оргию, участники которой потеряли всякий контроль над собой. Обычно, уверял он, вечеринки никогда не заходили настолько далеко. Мне в это как-то не верилось.
Тадеуш называл свой кружок педофилов «Охотниками», и в голосе его, когда он упомянул это название, прозвучал отголосок извращенной гордости. Одним из «Охотников», участвовавших в той оргии, был Лес Поуп. Ему и поручили избавиться от тела девочки и сделать так, чтобы подозрение пало на ее отца, Джона Робса. По словам Тадеуша, для грязной работы Поуп воспользовался услугами одного из своих бывших клиентов. Судя по тому, какой оборот приняло дело, тот справился с задачей на «отлично».
Им удалось уйти от ответственности, даже когда спустя несколько лет Энн Тейлор выступила со своими показаниями, в результате чего был арестован второй участник той оргии, Ричард Блэклип. Блэклипа освободили под залог, снабдили фальшивым паспортом и билетом до Манилы, а потом Поуп позвонил Томбою и приказал организовать его убийство. Суд над Блэклипом, на котором могла выйти наружу правда об убийстве Хейди Робс, так и не состоялся.
