слабости.
«Господи, Господи…»
— Ну что, еще не умираешь? Все, кто не умирает, подайте голос! Те, кого не покусали скорпионы, пожалуйста, поднимите руку!
«Должен быть какой-то способ. Выход…»
Мобильник.
«Конечно, идиот, как же ты забыл про телефон!»
Шпандау сунул руку в карман и нашарил мобильник. Вынул его. «Пожалуйста, Господи, не дай мне уронить его в воду».
— Что это ты надумал? Что там у тебя?
Номер Виньона, быстрый набор. Черт! Какой же у него номер?
Шпандау принялся тыкать пальцем в кнопки.
Из-за яда у него гудело в ушах, голова кружилась как от приличной порции алкоголя.
— Где тебя носит?! — Это Виньон. Милый, славный Виньон!
— У меня проблема… Перек… Помоги…
— Где ты? Ты погнался за Переком? Что случилось?
— Найди меня… Засада…
— Где ты? Скажи, где ты находишься!
— Отследи звонок…
— Что ты делаешь? — заорал Перек. — Ну-ка прекрати! Так нельзя!
Снова доска или что-то похожее ударило Шпандау по голове и плечу, а потом бухнулось в грязь.
— Кто это? Кто там орет?
— Отследи звонок!
— Погоди, погоди…
Виньон передал кому-то трубку. Установилась самая долгая пауза в истории человечества. Перек продолжал бесноваться:
— Они тебя не найдут! Не успеют! Ты сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь!
На Шпандау хлынул дождь из скорпионов. Укусы уже не казались такими болезненными. Он извивался, привалившись спиной к дубовой стене, и слышал, как хрустят раздавленные панцири.
Скидывал их с себя, снова и снова.
— Алло, Дэвид, ты на проводе?
— Да, я здесь…
— Не вешай трубку, ребята отслеживают звонок. На это уйдет еще несколько минут. Ты можешь оставаться на связи, Дэвид?
Голос Шпандау больше напоминал карканье:
— Пожалуйста, найдите меня. Пожалуйста…
Руки стали слабеть. «Сунь телефон в карман, придурок, пока не уронил его в воду. Могут ли мобильники работать под водой?»
Горло изнутри распухло.
«Держись, держись. Не отключайся».
Твари были повсюду, он просто погряз в них. Они облепили стены. Ползали по плававшему в воде мусору.
Шпандау подобрал одну из брошенных Переком досок и взбаламутил жижу. Мусорная корка закачалась, лопнула, развалилась на части. Некоторые твари ушли под воду как «Титаник». Как гребаные эскимосы на льдине.
Другие продолжали подбираться к Шпандау. Размахивая самой тяжелой в мире палкой (казалось, она была весом с взрослого мужчину), Дэвид молотил по ним, топя их вместе с ошметками мусора.
Умеют ли скорпионы плавать?
Он снова схватил палку и махал ею, махал, размазывая сидящих на стенах членистоногих, сшибая их в воду, размалывая их в жучиное пюре, в однородное месиво.
«Сколько я их прикончил? А сколько еще осталось?»
Он почувствовал, как соскальзывает по грубой дубовой стене в жижу. В забвение.
Виньон что-то сердито кричит по-французски.
Кто-то поднимает его. Мужчина. Похож на пожарного. Поднимает его.
— Ты справишься, Дэвид, ты молодец, — повторяет Виньон.
Свет в лицо. Он лежит в машине «скорой помощи». Вой сирен. Тряска. Над ним склоняется симпатичная юная мордашка, девушка надевает ему на руку манжету тонометра. Мужчина с серьезным лицом делает ему укол.
«Тошнит, тошнит, меня сейчас вырвет…»
Прямо в ведро, вся эта изысканная еда.
«А где Анна? Увижу ли я ее когда-нибудь?»
И снова темнота.
Врач говорит с французским акцентом:
— Люди крайне редко умирают от скорпионьих укусов. Если мы регистрируем в год два случая — и то считается, что это много. Летальный исход встречается в основном у младенцев.
Врач говорит:
— У вас пять укусов. Я видел людей, которых ужалили раз девять-десять. Обычно это те, кто по неосторожности сует руки куда не надо. Взрослые часто натягивают ботинки, не заглянув внутрь. Всегда нужно проверять.
Еще врач говорит:
— Впрочем, мне сказали, там была целая уйма скорпионов. Так что вам еще очень повезло.
— Что, правда? — переспросил Шпандау. — Девять или десять раз?
— Ну, откровенно говоря, те пациенты не выжили, — признался врач. — А вы крупный здоровый мужчина. Это вас и спасло. Сильный, как лоз.
— Кто?
— Лоз, — сказал врач. Потом приставил большие пальцы к вискам и растопырил ладони, весьма правдоподобно изображая рога.
— Лось, — поправил Шпандау, все это время лежавший на койке в отделении экстренной помощи. — Вы хотели сказать: лось.
— Лоз, — повторил врач. — Я так и сказал.
ГЛАВА 17
В крыше было маленькое окошечко. По нему Перек мог судить, день на дворе или ночь. По окну и по тишине, которая воцарялась, когда все отправлялись спать. Он слышал, как шумит душ и спускают воду в унитазах, иногда люди желали друг другу спокойной ночи. А потом становилось тихо, и свет внизу выключали. Впрочем, Перека все это не волновало.
С тем здоровяком в Каннах вышло хуже некуда. Он ведь уже почти прикончил его. Но прокололся с мобильником. Ему следовало предусмотреть это. Перек был уверен, что скорпионы зажалят его до смерти куда быстрее. Наверное, они были сбиты с толку. Конечно, теперь его ищет полиция, но он успел вернуться сюда, в свое убежище. Скрылся задолго до того, как они нашли здоровяка. Забрался в дренажную трубу и обрушил за собой проход. Вылезать наружу он не собирался. Хватит. Ему больше некуда идти. Перек надеялся, что здоровяк все-таки сдохнет, но нет, он слышал, как его привезли обратно на виллу, слышал, как Анна скакала вокруг него, отвратительно суетилась. Этот тип даже расхаживал по дому как ни в чем не бывало. Перек рассчитывал хоть на какую-нибудь инфекцию, некроз, чтоб у него, там, рука отсохла или нога. Хоть на такую малость-то он мог надеяться.
Но нет, ничего подобного. Вон он, целый и невредимый.
Возможно, однажды он явится к Анне, и Переку все-таки удастся его убить.
Уже самое время. Перек лежал на чердаке и размышлял о том, как пробраться в дом. Где-то тут должен находиться люк. Перек обыскал чердак и нашел его. Удостоверившись, что снизу не доносится ни звука, он приподнял крышку. Внизу была кладовка для хранения белья. Различив чьи-то шаги, Перек прикрыл люк, оставил лишь узенькую смотровую щелочку. Это Пам пришла за одеялом. Когда она ушла, Перек захлопнул люк.
Он снова отполз в свой укромный уголок. Здесь Перек почему-то чувствовал себя в безопасности. «Странно, — подумал он, — как такое крохотное пространство может стать человеку настоящим домом». Он свернулся калачиком и уснул. Иногда Перек впадал в беспокойство из-за крыс, они тут водились. Он боялся не столько их укусов, сколько дерьма. Волновался из-за того, что они могут нагадить на него спящего или что он угодит рукой в крысиные испражнения и подхватит чуму или еще какую заразу, ведь именно так в старые времена и
