лучше.
— Поезд на Истборн отходит ровно в час с вокзала Виктория.
— Значит, встретимся на перроне.
— Привозите двигатель, а я привезу лопасти, — заключил механик, вставая. — Завтрашний день покажет, гоняемся ли мы за призраком или богатство действительно лежит у нас под ногами. Итак, увидимся в час на вокзале Виктория. — Браун быстро спустился по лестнице и влился в наполнявший Стрэнд холодный, неприветливый людской поток.
Яркое солнечное утро возвестило об уверенном наступлении весны. Над Лондоном парил легкий голубой купол; безупречную чистоту небес нарушали лишь несколько прозрачных, невесомых белых облачков. Ровно в одиннадцать, бережно прижимая к груди тяжелый пакет с чертежами, диаграммами и схемами, Браун деловито вошел в патентное бюро, а около двенадцати снова появился на улице с довольной улыбкой на круглом лице, открыл бумажник и чрезвычайно аккуратно поместил в одно из его отделений небольшой листок казенного голубого бланка. Без пяти минут час кэб доставил механика к вокзалу Виктория. Кучер бережно снял с крыши и осторожно передал носильщику два массивных, похожих на огромных воздушных змеев брезентовых свертка. На платформе, возбужденно размахивая руками и широко шагая, уже нетерпеливо ожидал Перикорд. На обычно бледных, ввалившихся щеках его играл горячий румянец.
— Все в порядке? — нервно осведомился изобретатель.
Вместо ответа Браун молча показал на свертки.
— Двигатель вместе с фланцем уже погружен в багажный вагон, — продолжил Перикорд. — Осторожнее, носильщик! Вы отвечаете за весьма ценный и хрупкий механизм. Вот так! Ну, теперь уже ничто не мешает нам с чистой совестью отправиться в дорогу.
В Истборне драгоценный двигатель перенесли в карету извозчика, а лопасти надежно устроили на крыше и закрепили ремнями. Долгий путь по ухабистой дороге привел компаньонов к дому, где хранились ключи. Оттуда по пустынным бесплодным холмам им предстояло добраться до поместья. Особняк брата Уилла оказался обычным для этого края, выкрашенным в белый цвет безликим двухэтажным зданием. Рядом, на поросшем невысокой травой, спускающемся к меловым скалам склоне просторным полукругом расположились конюшни и другие необходимые в хозяйстве постройки. Даже в присутствии хозяев дом выглядел унылым, а сейчас, с окнами, закрытыми ставнями, и трубами без дыма, наводил безысходную тоску. Стремясь вдохнуть в пустынное пространство хоть какую-то жизнь, хозяин насадил рощу из молодых лиственниц и елей, однако соленый воздух и морские брызги погубили их, и несчастные деревца скорбно застыли меланхоличной группой, безжизненно понурившись и опустив высохшие головы. Мрачный, зловещий пейзаж!
Однако компаньоны не обращали внимания на пустяки. Напротив, уединенность и заброшенность поместья вполне соответствовали деликатной цели визита. С помощью извозчика они перенесли багаж по безлюдной пешеходной дорожке и сложили в темной столовой. Солнце уже садилось, когда далекий шум колес возвестил, что карета наконец-то уехала. Теперь уже ничто не мешало заняться делом.
Перикорд распахнул ставни, и в окна проник теплый вечерний свет. Браун достал из кармана складной нож и перерезал связывавшие свертки бечевки. Раскрыл брезент, обнажив две громоздкие лопасти из желтого сплава, которые он бережно достал и аккуратно поставил, прислонив к стене. Затем, в порядке строгой очередности, распаковал металлический пояс, соединительные ремни и, наконец, сердце сложной конструкции — сам двигатель. Работа завершилась в глубоких сумерках. Пришлось зажечь лампу, чтобы в неярком ее свете завинтить шурупы, надежно вогнать заклепки и выполнить прочие необходимые для успеха эксперимента работы.
— Ну вот, теперь все готово, — удовлетворенно подвел итог Браун и, отступив на несколько шагов, с гордостью осмотрел результат долгого совместного труда.
Перикорд промолчал, однако худое смуглое лицо его просияло радостью творца, предвкушающего заслуженный триумф.
— Прежде чем начать испытание, не мешало бы поужинать, — напомнил Браун и достал из корзины кое-какие продукты, предусмотрительно захваченные в дорогу.
— Потом.
— Нет, сейчас, — покачал головой невозмутимый механик. — Голодать не годится.
С этими словами уравновешенный англосакс уселся за стол и с аппетитом принялся за еду, в то время как нервный кельт с дрожащими руками и горящими возбуждением глазами нетерпеливо мерил шагами комнату.
— Ну вот, так-то лучше, — проговорил Браун, поворачиваясь и стряхивая с колен крошки. — И кто же полетит?
— Я! — горячо воскликнул коллега. — Вполне вероятно, что сегодняшний вечер войдет в историю человечества!
— Не забывайте, что в эксперименте присутствует элемент опасности, — предупредил Браун. — Невозможно предсказать, как поведет себя машина.
— Пустяки, — с небрежной самоуверенностью отмахнулся Перикорд.
— И все же незачем рисковать и подвергать свою жизнь угрозе катастрофы.
— Но как же иначе? Одному из нас все равно придется это сделать.
— Ничего подобного. Двигатель будет прекрасно работать, даже если к нему прикрепить неодушевленный предмет.
— Да, пожалуй, вы правы, — задумчиво согласился Перикорд.
— Возле амбара сложены кирпичи, — продолжил Браун, — а у меня заранее припасен мешок. Такой груз прекрасно заменит человека.
— Неплохая идея, — одобрил Перикорд. — Не возражаю.
— Тогда нам пора.
Нагруженные различными частями летательного аппарата, компаньоны вышли из дома. Полная луна сияла ярко и холодно; даже время от времени набегавшие на серебристый диск облака не могли приглушить равнодушный свет. Меловые холмы дремали в невозмутимом безмолвии. Прежде чем войти в амбар, изобретатели долго стояли, прислушиваясь, однако тишину нарушало лишь тихое бормотание моря, да время от времени откуда-то издалека доносился собачий лай. Перикорд несколько раз заходил в дом и возвращался с необходимыми для эксперимента деталями и инструментами, а Браун прилежно складывал кирпичи в узкий длинный мешок.
Закончив приготовления, компаньоны закрыли дверь в амбар и поставили лампу на прислоненный к стене пустой упаковочный ящик, в котором еще недавно находился двигатель. Положив мешок с кирпичами на две скамьи, плотно обхватили его стальной лентой и надежно затянули соединительные винты. Затем методично прикрепили к поясу массивные лопасти, провода и, наконец, сам двигатель в металлическом футляре. В последнюю очередь к нижнему концу мешка пристроили плоский стальной руль в форме рыбьего хвоста.
— Надо заставить аппарат двигаться по небольшому кругу, — задумчиво взглянув на пустые стены амбара и высоко расположенные стропила, заметил Перикорд.
— Для этого привяжите руль так, чтобы смотрел в сторону, — посоветовал Браун. — Ну вот, готово. А теперь жмите кнопку, и конструкция отправится в полет!
С подрагивающими от волнения бледными губами Перикорд склонился над замечательным творением. Нервные белые руки принялись лихорадочно шарить среди проводов. Браун невозмутимо стоял рядом и критическим взглядом следил за процессом запуска. Вдруг раздался грохот. Огромные желтые крылья конвульсивно вздрогнули раз и другой… Третий толчок получился медленным и мощным, а лопасти совершили полный оборот. Четвертый импульс мощным дуновением разогнал воздух в амбаре. После пятого энергичного содрогания мешок с кирпичами задергался на опорах из скамей, а после шестого — взлетел в воздух и непременно бы упал, если бы седьмой,
