силы и после его смерти. Старик Макинтайр все еще в больнице для душевнобольных. Он собирает кусочки дерева и металла, принимая их за слитки золота. Роберт Макинтайр, вечно хмурый и раздражительный, неустанно повторяет один и тот же научный опыт, — опыт этот ему никак не удается. Живопись он забросил и тратит все свои скудные доходы на химическую и электрическую аппаратуру для своих опытов, тщетно пытаясь найти утерянное звено. Сестра ведет его хозяйство; это неразговорчивая, угрюмая женщина, все еще красивая и величественная, но душа ее отравлена горечью. Впрочем, последнее время Лаура усиленно занимается благотворительностью и стала незаменимой для нового помощника викария, — полагают, что он, быть может, пожелает никогда уже более не расставаться с ней. Так, во всяком случае, сплетничают в деревне, а в маленьком местечке такие пересуды всегда не без причин. Что до Гектора Сперлинга, то он все еще во флоте и, по-видимому, следует мудрому отцовскому совету не думать о женитьбе, пока не получит чин капитана. Возможно, что среди всех, кто так или иначе соприкоснулся с золотом Рафлза Хоу, он — единственный, кому оно пошло на благо.
Гениальное изобретение Брауна и Перикорда
Холодным, унылым майским вечером свет фонарей на Стрэнде едва пробивался сквозь плотную мглу, а потускневшие в тумане витрины терялись за тяжелой завесой влажного воздуха.
Спускающиеся к набережной Темзы высокие темные дома казались совершенно безлюдными; лишь изредка в окне консьержки робко мерцала лампа. Однако один дом нарушал мрачную монотонность улицы: тот самый, где из трех окон третьего этажа щедрыми потоками лился яркий свет. Прохожие с любопытством смотрели вверх, на красноватое сияние, исходившее из квартиры Фрэнсиса Перикорда — инженера-электрика и изобретателя. Долгими ночными часами эти недремлющие окна убедительно свидетельствовали о неистощимой энергии и неустанном трудолюбии хозяина — качествах, обещавших скорое признание и стремительное продвижение в первые ряды мировой технической элиты.
В комнате сидели два человека. Первый — Перикорд собственной персоной: высокий, худой, с орлиным профилем, близко посаженными проницательными глазами, черными волосами и выдающими кельтский темперамент живыми манерами. Второй — коренастый голубоглазый толстяк — известный механик Джереми Браун. В результате плодотворного сотрудничества, где творческий гений одного из коллег поддерживался практической сметкой и завидной технической сноровкой другого, мир уже получил немало полезных изобретений. Среди друзей и знакомых нередко случались споры относительно того, кто из компаньонов более талантлив, однако единого мнения по данному вопросу никогда не бывало.
В этот вечер Браун не случайно задержался в мастерской Перикорда до глубокой ночи. Предстояло завершить важную работу нескольких долгих месяцев, от успешного результата которой зависела будущая карьера каждого из коллег. Почти всю комнату занимал длинный верстак — рабочий стол, нещадно изъеденный кислотой, заставленный бутылями с техническими жидкостями, аккумуляторами Фора и батареями Вольта, заваленный мотками проволоки и массивными блоками керамических изоляторов. Среди вселенского хаоса торжественно возвышалась странного вида свистящая, жужжащая, трещащая конструкция: к ней-то и было приковано неослабное внимание творцов.
Многочисленные провода соединяли небольшой металлический ящик с широким поясом в виде стальной ленты, с обоих концов снабженной двумя заметно выступающими сочленениями. Сама лента оставалась неподвижной, в то время как сочленения, а вместе с ними и основательно закрепленные короткие рычаги, с равномерной периодичностью в несколько секунд стремительно вращались и ярко вспыхивали. Вне всякого сомнения, питавшая их энергия поступала из металлического ящика, где происходил таинственный процесс, наполнявший комнату слабым запахом озона.
— Как насчет лопастей, Браун? — спросил изобретатель.
— Пока не смог доставить, слишком уж громоздкие. Только представьте: размер каждой — семь футов на три[9]. Однако мощности аппарата вполне хватит, чтобы обеспечить бесперебойное действие. Непременно займусь ими. Завтра же!
— Алюминий с примесью меди, верно?
— Да.
— Посмотрите, как замечательно работает. — Тонкой нервной рукой Перикорд нажал кнопку. Двигатель замедлил движение, а через мгновение вообще замер. Но стоило прикоснуться снова, как машина вздрогнула и немедленно вернулась к своей скрипучей металлической жизни. — Как видите, испытателю незачем применять физическую силу, — самодовольно заметил инженер. — Достаточно оставаться пассивным, довольствуясь умственной деятельностью.
— А все благодаря моему двигателю, — уточнил Браун.
— Благодаря нашему двигателю, — резко парировал Перикорд.
— О, разумеется, — нетерпеливо возразил коллега. — Вы придумали конструкцию, а я воплотил замысел в металле. Так что называйте как вам угодно.
— Мне угодно называть аппарат двигателем Брауна-Перикорда! — с сердитым блеском в глазах воскликнул изобретатель. — Да, вы действительно детально проработали каждый узел, однако общая идея принадлежит мне и больше никому.
— Общая идея не заставит двигатель летать, а тем более поднимать груз, — упрямо заявил Браун.
— Именно поэтому наше сотрудничество столь плодотворно, — нервно барабаня пальцами по столу, отрезал Перикорд. — Я изобретаю, вы строите. Справедливое разделение труда.
Браун сжал губы, выражая свое несогласие. Понимая, что спорить бесполезно, механик предпочел сосредоточить внимание на двигателе, который при каждом вращении рычагов нетерпеливо вздрагивал и покачивался, словно стремясь оторваться от верстака и подняться в воздух.
— Разве перед нами не великолепное творение? — восхищенно воскликнул Перикорд.
— Вполне приличное, — отозвался куда более флегматичный англосакс.
— В нем заключено бессмертие!
— Куда важнее, что в нем заключены деньги.
— Наши имена прославятся наряду с именами братьев Монгольфье[10]!
— А я надеюсь, что наряду с именем Ротшильда[11].
— Нет-нет, Браун, вы мыслите слишком прозаично, — настойчиво возразил изобретатель, переводя горящий взгляд со своего детища на практично настроенного компаньона. — В данном случае материальная выгода — не более чем ничтожное побочное следствие главного результата. Большими деньгами в нашей стране может кичиться любой тугодум-плутократ. Мои надежды устремляются ввысь, к горним вершинам! Достойной наградой за наш труд станет благодарность и добрая воля всего человечества.
Браун пренебрежительно пожал плечами.
— Охотно уступаю вам свою долю мировой славы. Я человек скромный, но практичный. Однако пора увидеть гениальное изобретение в действии.
— Когда же удастся провести эксперимент?
— Именно этот вопрос я и собирался обсудить. Дело в том, что испытание должно состояться в условиях абсолютной секретности. Если бы мы располагали собственной изолированной территорией, то организовать полет было бы значительно проще, но здесь, в Лондоне, слишком много посторонних глаз.
— Значит, необходимо перевезти двигатель в какое-нибудь уединенное место. И осуществить испытание в пригороде.
— Согласен и даже готов предложить конкретный вариант, — ответил Браун. — У моего брата есть поместье в Сассексе, на холмах, близ деревушки Бичи-Хед. Помнится, недалеко от хозяйского дома возведен просторный амбар с достаточно высоким потолком. Сам Уилл сейчас находится в Шотландии, но ключи всегда в моем распоряжении. Так почему бы завтра же не отправиться туда и не испытать двигатель в амбаре?
— Прекрасная идея! Трудно придумать что-нибудь
