— Поэтому вот тебе мой совет, — старшак посмотрел мне прямо в глаза, — не участвуй в этой лотерее. Нет никаких сокровищ.
От него неожиданно повеяло такой тоской, что я невольно отшатнулся.
Будто он сам в свое время искал эти сокровища и, не найдя их, разочаровался.
Я помню таких ребят в университете. Поступив ради бюджета на какой-нибудь автотракторный или радиотехнику, они заваливали первую же сессию.
Потом, до самого момента отчисления ныли о несправедливости декана и жаловались на злобных преподов, и становились ярыми сторонниками самостоятельного образования.
Зачем тратить пять лет если можно пройти курсы в инете?
С одно стороны они были правы. Особенно в отношении гуманитарных профессий, но технические-то как изучать по видеоурокам?
В общем, в этом вопросе я был сторонником Конфуция, сказавшего замечательные слова: «Найди своё любимое дело, и тебе не придется работать ни единого дня».
Но я что-то отвлекся.
Идущее от Крошина отчаяние и тоска были так похожи на эмоции тех студентов, что я тут же представил обозленного на жизнь одаренного, который вступает в наёмный отряд.
Грязные задания, лёгкие деньги. Серые и даже черные дела в обмен на звонкую монету.
Я словно увидел, чем закончится жизнь Крошина спустя пять-десять лет.
Жестокий, безучастный, озлобленный, и в глубине души несчастный…
Не знаю, с чего это на меня накатило, но самое главное — я понял, что не могу сейчас просто взять и уйти.
— Слушай, Крошин, — я покосился на физрука, — если я найду карту, я обещаю, что поделюсь с тобой.
— Да ерунда это всё, — вспыхнул было старшак.
— Ерунда — не ерунда, — спокойно ответил я. — Но слово я тебе дал.
Крошин, которого словно отрезвило моё спокойствие, презрительно промолчал, но я почувствовал, как сквозь его негативные эмоции пробился робкий лучик надежды.
Серьёзно кивнув на прощанье, я вытащил из пистоля магазин и вынул баллон со сжатым воздухом, сложил все в специальную коробку и, под внимательным взглядом физрука, отнес все на место.
Когда я уже выходил из тира, мне в спину донеслось:
— Эй, малёк!
Я повернулся и вопросительно вскинул бровь.
— Меня зовут Влад. Влад Крошин.
— Увидимся на практике, Влад, — серьезно кивнул я, и вышел из тира, чувствуя, как глубоко внутри меня теплеет чувство правильности.
Следующей на очереди была Зинаида Ивановна.
С ней я договорился о партии свежих фруктов и, отдельно, сухофруктов. И было это чертовски непросто.
Поначалу, повар и разговаривать со мной не хотела, думая, что я хочу заняться спекуляцией. По сути, я это и планировал, но всё-таки понимал, что таких умников и без меня хватает.
Поэтому зашёл с козырей.
— Зинаида Ивановна, представьте только, минимум три класса целый месяц будут обходиться без ваших божественных блюд! Да мы же вернемся сущими скелетами!
— Принимающая сторона обязуется предоставлять кров и питание, — возразила повар.
— Ага, — кивнул я, — месяц на дешевых сухапайках! В нашем возрасте это однозначно гастрит или язва.
— Какая ещё язва, — буркнула повар, но, судя по прокатившейся от неё волне жалости, я был на верном пути.
— Неизлечимая, Зинаида Ивановна! Наши жизни в ваших руках! Да я лучше… — в памяти неожиданно всплыла бочка с маринованными опятами, которую мы с Мироном ели затащили в кладовку, — ваши грибочки есть буду, чем те сухпайки!
От повара повеяло страхом, и она тут же замахала руками.
— Да что ты такое говоришь! Неужели там нет трактира какого?
— Есть, но цены там… дворяне разорятся!
— Ладно, — неожиданно согласилась Зинаида Ивановна, — помогу с овощами и фруктами, но ты, если уж берёшься, лично отвечать будешь, чтобы все мальчишки были накормлены и напоены.
Класс. Всю жизнь мечтал взвалить на себя обязанность за кормёжку полусотни школьников!
С другой стороны, это идеально накладывается на мои планы…
— Гимназия поможет с доставкой?
— Поможет, — немного подумав, ответила Зинаида Ивановна, — я даже договорюсь насчет девочек-практиканток. Чтобы было кому готовить. А то знаю я вас, мужиков, даже суп себе разогреть не можете!
— Значит, договорились? — уточнил я.
— Договорились, — благосклонно согласилась повар. — А заявку Якову Ивановичу я сама, так уж и быть, составлю.
Заявку? Ладно, делегирую этот вопрос Филиппу. Пусть разбирается.
Далее, я нашёл Мирона, и мы пошли помогать Агапычу таскать кровати.
Причем стоило мне их увидеть, как на меня накатило самое настоящее дежавю.
Точно такие же кровати с панцирными сетками стояли и в садике, и в летнем лагере, и даже в студенческой общаге.
Материал, правда, был полегче. Да на ножках были вырезаны непонятные руны. А в целом один-в-один.
Койки, как я понял, мы готовили на отправку в Пустыню.
— Мирон, — завел я разговор, ничуть не стесняясь пыхтящего рядом Агапыча. — У тебя есть инструмент?
— Вообще есть, — отчего-то смутился здоровяк, — но с собой нет. А тебе зачем?
— Ну как же, — я с завистью посмотрел на Агапыча, который, не напрягаясь, тащил сразу три стальные основы для коек. — Мы же на Практику едем через неделю.
— Ну и что? — не понял Мирон.
— Надо подготовиться.
— Зачем?
— Чтобы получить максимум пользы, — терпеливо пояснил я, чувствуя, что ещё немного и мои пальцы, держащие основу для коек, разожмутся.
— Например?
— Например, узнать, какие комплектующие выходят в пустыни из строя быстрее. Если в голову ничего не приходит, то спросить совета у Тараса Ивановича. Я вот считаю, что в Пустыне беда с маслом.
— Почему?
— Потому что песок.
— А масло причем?
Подчас разговоры с Мироном напоминали мне диалоги глухого со слепым.
Неужели ему постоянно придется всё разжевывать? Я понимаю, что он с песком дела почти не имел, но он же был в Чертогах памяти, видел песчаную бурю.
— Мирон, — я незаметно вздохнул, набираясь терпения. — В пустыне много песка. Песок — враг механизмов. Масло спасает, конечно, но менять его приходится ну очень часто.
— Взять с собой масла? — простодушно уточнил здоровяк, занося в ангар и опуская, наконец-то, эту кровать на пол.
— И инструмент, — добавил я, замечая как Агапыч усмехается себе в усы. — В общем, Мирон, заканчиваем с койками и идешь к Тарасу Ивановичу. Ты как с УГами работать будешь с голыми руками?
