Я вскинула брови.
– Правда?
Он кивнул.
– Она всегда спала крепко, а сейчас, в ожидании малыша, может проспать пришествие богов.
– Вот, – объявил Киеран, опуская книгу на колени и взглянув на Кастила. – Ты видел их без маски?
– Видел, – протянул он. – Сначала решил, что меня подводит зрение, а потом мой отец сказал что-то вроде «Что за хрень?». И я понял, что это вижу не только я.
Я на мгновение отвлеклась, представив высокую зловещую фигуру – его отца – и то, как он это произносит. Киеран похлопал по странице, я опустила взгляд, и у меня сжался желудок, когда я увидела набросок чернилами – изображение существа, как те, которых мы встретили во дворе. Рисунок был очень достоверным – голова, узкие щели глаз и больше ничего, только гладкая кожа. Впрочем, художнику действительно больше нечего было запечатлеть, кроме общих очертаний мужской фигуры с хорошо развитой мускулатурой.
– Как они дышат? – спросила я, потому что этот вопрос казался мне очень важным.
Кастил изогнул губы, а Киеран закрыл глаза.
– Это гирм, – заговорил Джаспер, поднимаясь из кресла, чтобы взглянуть на рисунок. – Им не нужно дышать, потому что они не живые.
Я озадаченно сдвинула брови.
– Как такое возможно? Как можно ходить, взаимодействовать с людьми и не быть живым?
– Такой же вопрос можно задать и про Жаждущих, – сказал Кастил. – Они реагируют на окружающих. У них есть рты, их тела совершают дыхательные движения. Они испытывают голод. – Он опустил стакан на колено. – Но неужели ты считаешь их живыми?
Тут и думать было не о чем.
– Нет, – ответила я и посмотрела на рисунок. – После превращения – нет. Они больше не живые. По крайней мере, в них ничего не остается от смертных.
И это печально, потому что когда-то все они были смертными – людьми, которые жили и приходились кому-то дочерями или сыновьями, друзьями и возлюбленными, а потом Вознесшиеся вырвали из них все.
Я сжала мягкую ткань халата. Вознесшиеся уничтожили неисчислимое количество жизней. Они могли так же поступить с Йеном и Тони, разрушив все, что делает их самими собой.
Их необходимо остановить.
– Разница в том, что гирмы никогда не были живыми, – объяснил Киеран, проводя пальцем по фразе, которая мне казалась каракулями на странице цвета слоновой кости. – Их создают из экскрементов богов и итера – магии. Они подчиняются тому, кто их призвал. Кто их создал. Они не мыслят и не имеют воли, лишь исполняют то, ради чего их призвали.
Я моргнула раз, другой.
– Они были созданы из нечистот и магии? Серьезно?
Джаспер кивнул и принялся расхаживать по комнате.
– Знаю, это звучит как страшилки, которыми пугают детей…
– Как ламея? – предположила я.
Он остановился и посмотрел на меня, не донеся стакан до рта. Кастил издал негромкий смешок. Бледные глаза вольвена метнулись к принцу.
– Мне даже спрашивать не нужно, кто из вас ей об этом рассказал. Из всего, чем можно с ней поделиться, ты выбрал именно это?
– Это было случайное упоминание в долгом и важном разговоре, но она зацепилась за ламею и так и не выбросила ее из головы. – Кастил отпил виски. – Я не виноват.
– Как я могу забыть существо с плавниками вместо ног и хвостами вместо рук? – громко спросила я.
– Ламеи никогда не существовало. Ее выдумали чокнутые родители. – Киеран бросил на отца многозначительный взгляд. – Но гирмы существовали, и их обычно призывали служить солдатами или стражниками – защитниками священных мест. Говорят, их может убить любая колотая рана. Видимо, это разбивает удерживающую их во плоти магию, поэтому целиться им в голову или сердце необязательно.
– Буду знать, – пробормотала я.
Киеран продолжал просматривать страницу.
– Как только они исполнят свое предназначение, то, в чем содержатся грязь и магия, использованные для их создания, – обычно сосуд или одежду – сжигают. Когда остается только пепел, они исчезают.
– Значит, их создают для какой-то цели, а потом… хлоп! – и они исчезают? – Я сморщила нос. – Это как-то неправильно и грустно. И да, я поняла, что формально они неживые. И все равно это кажется неправильным.
– Да, – согласился Кастил, и на его скуле заходили желваки. – Вот почему эта магия запрещена в том царстве и атлантианцами, и смертными.
Опять это слово. Оно вызвало воспоминания о разговоре с Янсеном в склепе.
– Когда ты сказал «царство», что имел в виду?
– Страну богов – их царство, – ответил Кастил. Его рука блуждала по моей спине, а потом скользнула ниже. – Она называется Илизиум.
– Илизиум?
У меня перехватило дыхание – я наконец вспомнила, что говорил Янсен.
– Янсен упоминал место под названием Илизиум и место под названием Страна теней. Я решила, что все это выдумки. – Я оглядела комнату. – И то и другое реально?
– Да. – Кастил поправил воротник халата. – Илизиум – это Страна богов. Страна теней – место, где находится Бездна и откуда можно попасть в Долину.
– Он также… сказал, что Никтос был известен как… Эшер? Что его называли Благословленным, Вестником смерти и Хранителем душ. – Я нахмурилась. – И он сказал, что Никтос правил Страной мертвых и был первозданным богом обычных людей и окончаний.
– Формально так и есть, – ответил Джаспер. – Как бог жизни и смерти он правит и Страной теней, и царством живых, но он не бог обычных людей. И я никогда не слышал, чтобы его называли Эшером или Благословленным. – Он с любопытством окинул меня взглядом. – Хотя разве тебя так не называли? Благословленной?
Я кивнула.
– Интересно, – пробормотал он. – Думаю, Янсен сказал немного правды, а затем добавил вымысла, чтобы казаться более осведомленным и важным, как часто поступали Незримые.
Я подняла брови. У Янсена в самом деле было раздутое самомнение.
– Но почему я никогда не слышала об Илизиуме?
– Готов поспорить, что ты о многом не слышала. – Джаспер отпил виски. – Ты знаешь, что у Никтоса была супруга?
– Правда?
Я уставилась на пожилого вольвена.
Киеран посмотрел на меня.
– А как ты думаешь, откуда у него появились потомки?
– Во-первых, в его жизни могло быть множество особых людей, – заметила я. – Но, что важнее, он бог жизни. Разве он не мог просто создать детей?
– Наверное, мог. – Кастил слегка дернул меня за косу. – Но он не создавал детей таким способом. Он и его супруга делали это по старинке.
– Как ее звали? – спросила я. – И почему я впервые о ней слышу?
– Ее имени никто не знает. Она всегда была известна только как супруга.
