вас, когда вы этого не видите. Точно так же Герберт Маршалл смотрел на Клодетт Кольбер в фильме «Заза».
Ева почувствовала, как краснеют ее щеки.
– А как ты оказался на американском фильме для взрослых?
Она хотела подразнить его, но мальчик огорчился:
– Папа любил смотреть кино. Он всегда брал меня с собой, когда у него были деньги на билеты. Мы ходили в кинотеатр, который был рядом с нашим домом в Париже. – Он помолчал, а потом добавил тихим, едва слышным голосом: – Папы больше нет. И фильмов нет.
– Прости. – Ева не знала, что еще сказать.
Мальчик всхлипнул, а потом улыбнулся, но его улыбка была какой-то наигранной.
– А вы тоже смотрите на него, как Клодетт Кольбер смотрела на Герберта Маршалла. Вы – Заза, а он – Дюфрен.
Ева открыла рот, чтобы ответить ему, но в этот момент дверь в церковь открылась и в лучах утреннего солнца появился Реми.
– Идемте. – Он махнул рукой Еве и детям. – Автобус уходит сегодня в начале дня. Нельзя терять время.
Глава 27
Сорок пять минут спустя Реми держал Еву за руку, помогая ей и детям зайти в старенький автобус, который ехал в сторону Женевы. По тому, как водитель и Реми кивнули друг другу, Ева поняла, что они знакомы.
Пока автобус ехал на север, Ева чувствовала, что Реми не сводит с нее глаз. Сама же она смотрела в окно на возвышавшиеся справа от нее сверкающие Альпы. Ева прожила в Ориньоне полтора года и привыкла к виду гор на горизонте, но теперь она оказалась у их подножия, увидела, как горы с запорошенными снегом вершинами взмывают в самое небо. Здесь Альпы произвели на нее совсем другое впечатление; ей казалось, будто она попала в волшебную сказку. И если бы это путешествие не вызывало у нее столько опасений, если бы она не переживала так за детей, у нее бы точно захватило дух от этого зрелища.
Они проехали Эпаньи, Алонзье-ла-Кай, Крюсей, Копонекс, Бомон, Недан и Аршам и, наконец, добрались до Колонжа-су-Салев, где водитель внезапно остановил автобус не на городской площади, а на вершине холма. Реми махнул Еве рукой, и они стали высаживать детей. Водитель еще раз кивнул им и уехал.
– Вот мы и на месте, – сказал Реми веселым и достаточно громким голосом – вокруг никого не было, видимо из-за суровой погоды. – В этом городе живет твоя мать. Давай наведаемся к ее другу – священнику, а уж потом пойдем к ней, хорошо?
– Еще один священник? – удивилась Ева, пока они пробирались по только что выпавшему снегу, проваливаясь в него по щиколотку. Тропинка привела их к каменному дому. Из слегка покосившейся кирпичной трубы валил дым.
– Везде видна рука Господа, – тихо ответил Реми. Когда они подошли к дому, он снова улыбнулся детям, стараясь их приободрить.
Дверь открылась, прежде чем они успели постучать, и на пороге появился невысокий грузный мужчина в темном одеянии пастора. Он был совсем лысым, краснощеким, с ясными голубыми глазами.
– Входите, входите, – сказал он, жестом приглашая их в дом, – пока вас никто не увидел.
Реми и Ева завели детей внутрь, и мужчина с шумом захлопнул за ними дверь.
– Ева, познакомься, это отец Буисони. Отец Буисони, это Ева.
Священник удивленно приподнял брови.
– А, Ева, я много слышал о вас.
Ева посмотрела на Реми, который тут же уставился в пол.
Священник усмехнулся:
– А это, как я полагаю, четверо детей, порученных вашей заботе?
Ева кивнула:
– Да. Жорж, Морис, Жаклин и Дидье.
Священник наклонился так, что его глаза оказались на одном уровне с глазами маленькой девочки. Он по очереди внимательно посмотрел на каждого из них:
– Как замечательно встретиться с вами. Хочу напомнить, что Господь знает, кто вы. Он всегда знал и будет знать. Он видит ваши сердца даже в темноте.
Трое мальчиков в растерянности глядели на святого отца, но девочка кивнула, словно хорошо поняла смысл его слов.
– Как всегда, спасибо за то, что приняли нас, отец Буисони, – сказал Реми. – Как думаете, мы сможем совершить переход?
– Да, конечно. А сейчас я отведу вашу маленькую семью на чердак. Хорошо? А потом кратко расскажу вам о перемещениях пограничников. – Он улыбнулся Еве: – Простите, у нас здесь все не очень благоустроено, но на чердаке тихо и безопасно, там вы сможете провести остаток дня. К тому же маленькое окошко выходит на север. Из него вы увидите Швейцарию – она всего в пятистах метрах отсюда, за оградой из колючей проволоки.
Он повел их по расшатанной приставной лестнице в небольшое помещение наверху, где уже были разложены одеяла и подушки. На маленьком столике стоял кувшин с водой, а рядом с ним несколько стаканов, буханка хлеба и крошечная баночка варенья.
– Еды совсем немного, – сказал отец Буисони, виновато пожимая плечами. – Но если удача будет на нашей стороне, вы здесь долго не задержитесь. – Он показал на окно. – Ева, смотрите. Вот там, за деревьями.
Ева подошла к окну, и у нее вдруг перехватило дыхание. За двором дома священника вдоль широкого поля, насколько хватало глаз, в обе стороны тянулась изгородь из колючей проволоки. На швейцарской стороне в зимнее небо поднимались кроны высоких и тонких, похожих на скелеты тополей, а за ними бродили швейцарские пограничники в зимних пальто и тяжелых черных сапогах, с винтовками за плечами. Ева почувствовала на своей щеке дыхание склонившегося над ней Реми.
– Вот она, свобода, Ева, – прошептал он. – Она так близко, что ты можешь попробовать ее на вкус.
Она повернулась и, заглянув в его знакомые зеленовато-карие глаза, почувствовала себя совершенно растерянной.
– Но колючая проволока… пограничники…
– Не переживай. – Он обнял ее за плечи и слегка сжал их. – Там есть лазейки. Мы отправимся туда сегодня вечером после девяти, пока солдаты патрулируют границу в обычном режиме. Сейчас вам с детьми нужно отдохнуть.
– А как же ты?
Он слегка улыбнулся.
– Я выспался в поезде. – Реми наклонился к ней и тихо проговорил: – Я знал, что рядом с тобой мне ничего не угрожает.
– Пойдем, – сказал священник. Он добродушно улыбнулся Еве и жестом пригласил Реми следовать за ним. – У нас еще много дел. – Затем, повернувшись к Еве, добавил: – Вы с детьми обязательно поспите. Силы вам еще пригодятся. Мы вернемся, когда стемнеет.
Реми поцеловал Еву в щеку и вслед за священником спустился вниз. После чего лестницу снова положили на пол, и Ева с детьми осталась на темном чердаке, где единственным источником света было маленькое окошко, из которого был виден путь к свободе.
– С нами все будет хорошо? – спросила Жаклин, садясь рядом с Евой.
– Да, можешь не сомневаться. – Впервые после отъезда из Ориньона Ева сама в это поверила. Безопасное убежище было совсем близко, она уже видела его, и с Божьей помощью ей удастся спасти детей, подарив им надежду на будущее. Но что станет с ней? И с Реми? Как она может опять отпустить его на
