Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Вот видите, — укорил Леонтович.
— Ничего я не вижу! Казаки мне нужны! — сердито надулся Платон Архипович. — А вы мне про Белова толкуете.
Узкие усы ротмистра неприязненно дернулись.
— Да. Про Белова, — отчеканил он. — Вашего села крестьянин. Активный член большевистской боевой дружины.
— В Сотниково Белов уже года два нос не кажет, — парировал Збитнев. — Под моим надзором обыкновенным крестьянским мальчишкой рос. А что отец у него угадал на каторгу, так то по рядовому убийству. Этот Белов здесь, в Новониколаевске, испортился. Вам его теперь и ловить.
Леонтович усмехнулся:
— Уже поймали.
— Ну и слава богу. Значит, и у вас дела на поправку пошли. Надо бы и нам пособить. Пошлите казаков, господин ротмистр.
Леонтович недовольно поднялся из-за стола:
— Извините… Все, что мог…
Збитнев засопел, тоже поднялся:
— Ладно. Не хотите, пойду к полицмейстеру. Кланяться буду. Без казаков я в село вернуться не могу. Порядок порядком, а голову сейчас потерять легко.
Леонтович язвительно улыбнулся:
— Так-то вы служите.
Збитнев хмуро бросил:
— Век бы такой службы не видать! — Но, подойдя к двери, обернулся и добавил уже другим голосом: — Впрочем, извините… Устал я… Всю ночь не спал…
3
Неделю спустя Збитнев возвращался в Сотниково. Запряженный в зыковскую кошевку жеребец, почуяв близость села, поддал ходу. Командир казачьего отряда — чернявый, узколицый, подтянутый подъесаул Бянкин, пришпорив коня, нагнал кошевку:
— Далеко еще?
Платон Архипович вышел из задумчивости:
— Версты полторы осталось.
Подъесаул диковато хохотнул:
— Погреемся скоро! А то мои орлы закоченели! — И спросил: — Заводил сразу будем брать?
— Сразу, — без улыбки отозвался пристав.
Всю эту неделю он провел в Новониколаевске. Полицмейстер, выслушав его, не в пример Леонтовичу, согласился послать в Сотниково казаков для восстановления порядка.
Придержав коня, подъесаул обернулся к отряду:
— Подтянись! Гляди веселей!
Казаки зашевелились в седлах, поглядывая на появившиеся вдали окраинные избы. Збитнев кивнул:
— Я вам покажу дом Кунгурова. С него и начнем.
— А нам без разницы, — весело отозвался подъесаул.
Главная улица Сотникова была пуста, будто стояла ночь, а не день. Даже ставни на некоторых избах были прикрыты. Лишь настороженно побрехивали из-за заборов собаки.
Бянкин озадаченно шевельнул усами:
— Спят, что ли?
Не поддержав шутки, Платон Архипович процедил сквозь зубы:
— Как же… Схоронились по дворам. Выжидают.
У дома Кунгуровых пристав выбрался из кошевки, размял затекшие ноги и шагнул к калитке. Толкнув рукой, посмотрел на Бянкина:
— Заперто.
Тот подал знак. Несколько казаков спешились, молча вышибли калитку, пропустили вперед пристава и следом за ним затопали по крыльцу. Войдя в избу, Збитнев, не обращая внимания на шарахнувшихся ребятишек, уставился на Кунгурову.
— Где сын?
Ее рябое лицо искривилось в плаксивой гримасе.
— Н-не знаю… Ушел куда-то…
— Давно?
Старуха бросила боязливый взгляд на хмурые физиономии казаков, на поигрывающего нагайкой подъесаула, опустила голову. Бянкин шагнул к ней:
— Долго молчать будешь?
Кунгурова смотрела на нетерпеливо постукивающий по полу носок сапога и сжималась все больше. Подъесаул ядовито ухмыльнулся, скомандовал:
— Разложите ее на лавке.
Отпрянув от надвинувшихся казаков, старуха заголосила:
— Креста на вас нет! Я вам в матери гожусь! При детях-то хоть бы не злодействовали!
Бянкин снова ухмыльнулся:
— Пускай сызмальства знают, что бунтовать нехорошо.
— Говори, где сын, — устало произнес Платон Архипович. — Некогда нам на тебя время тратить.
— Не знаю я, — всхлипнула старуха. — Ванька Балахонов прибежал, вместе куды-то подались.
Пристав с кислым лицом повернулся к Бянкину:
— Ну ее… Пошли.
— Живи, ехидна корявая! — для острастки замахнувшись нагайкой, сверкнул глазами подъесаул.
Уже на улице Збитнев предложил:
— Заглянем-ка к одной распутной бабенке.
— Это можно! — хохотнул Бянкин.
Платон Архипович, которого веселость подъесаула начинала раздражать, поморщился, но ничего не сказал. Подъехав к небольшому домишке, вошли. Навстречу поднялся староста Мануйлов:
— Ну, слава богу! Наконец-то! Заждались мы. Совсем сладу не стало с мужиками.
— Кто это? — полюбопытствовал Бянкин, ткнув Мануйлова в плечо кончиком нагайки.
Збитнев пояснил:
— Староста сельский.
— Миром назначенный, — торопливо пояснил Мануйлов.
— Аа-а, — глядя не на него, а на стоящую у печи пышногрудую женщину лет тридцати, протянул подъесаул. — Ясно.
Оправдывая перед приставом свое пребывание в этом доме, Мануйлов сгреб бороду в кулак, потупился:
— Э-э… Я… Вот, спасибо Глафире, приютила… Не знаю, был бы живой, али нет… Дом-то супостаты совсем раскатали… Мои в бане обретаются.
Оглядывая низкую комнату, подъесаул оживленно потер руки, подмигнул Глафире:
— Стало быть, квартируют у тебя. Это хорошо. К вечеру баньку ж топи. Я здесь жить буду.
На удивление ясные светло-голубые глаза женщины открыто смотрели в скуластое лицо казачьего офицера.
— Живите, — слетело с ее полноватых губ.
Мануйлов зыркнул на Глафиру из-под кустистых бровей, недовольно потер волосатое ухо. Збитнев вздохнул.
— Значит, определились. Подъесаул остановится здесь, — сказал он внушительным тоном и, обращаясь к старосте, добавил: — Подумай, по каким дворам разместить казаков.
— Сколько их? — обиженно спросил Мануйлов.
— Полусотня… Куда мужики подевались?
— В окно видал, как они ватагой к управе потопали. Видать, проведали о вашем прибытии. С кольем да с берданами шли.
Бянкин оторвал взгляд от широко и наивно распахнутых глаз хозяйки, усмехнулся:
— Никак, обороняться удумали? Разгоним.
Подергав бороду, Мануйлов проговорил с сомнением:
— Кто его знат…
— Я знаю! — хлопнув нагайкой по голенищу сапога, отрезал Бянкин. — Пошли, староста. Будешь у нас в авангарде.
Мануйлов, ища защиты, подался к становому приставу. Тот успокоил его:
— Шутит подъесаул, шутит. Саломатов-то где?
— Вчерась ишшо в заточении был, — торопливо кивнул Мануйлов. — Так мне идтить?
— Идтить, идтить, — задумчиво передразнил его Платон Архипович, повернулся к подъесаулу: — Надо бы несколько человек направить, освободить урядника из каталажки.
Бянкин хмыкнул:
— Направлю. Хватит ему бока пролеживать. Пусть с обидчиками разбирается.
Завидев столпившихся у сельской управы мужиков, вооруженных вилами, топорами, дубинами, а кое-кто и ружьями, Бянкин натянул поводья, скомандовал отряду остановиться.
Потом, легко коснувшись шпорами поджарых боков коня, выехал вперед.
— Ай да войско собралось! — насмешливо крикнул он, привставая в стременах. — Никак с нами сражаться решили?!
Крестьяне насупленно молчали. Из-за плеча Кунгурова высунулась рыжая голова Аверкия Бодунова:
— He-а, не с вами! Турка воевать надумали! Вот кумекам, с какого бока подступиться. Можа, посоветуете?
Андрей оборвал его:
— Будет тебе околесицу нести!
Дивясь нахальству мужика, Бянкин хохотнул:
— Посоветую! Берите-ка ноги в руки — да по домам!
— Че-то охоты нету, — осклабился Васька Птицын. — Можа,
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
