– Мы друзья! – неожиданно резко произнёс Ньютон и замер, точно парализованный. Поймав на себе Анин сочувствующий взгляд, он опомнился и, глядя себе под ноги тихо повторил. – Да. Мы друзья.
Теперь, когда судьба друга оставалась неизвестной, Ньютон был уверен в сказанном.
– Что будешь делать, пока Гуру не вернётся? – спросила Аня через какое-то время.
– Не знаю, – не до конца честно ответил Ньютон и, подумав, добавил. – Попытаюсь отыскать комнату Хосе.
– Начнёшь прямо сейчас?
– Нет, – Ньютон нервно усмехнулся. – Сначала проснусь, проверю, как там в реальности. Может, мать объявила тревогу и меня нашли в моей пустой квартире «впадшим в кому». Придётся объясняться.
Анино лицо украсила улыбка:
– Так чего же ты всё ещё здесь? – спросила она и её глаза игриво прищурились. – Ты что, провожаешь меня?
Ньютон пожал плечами и чуть смущённо ответил:
– Как будто бы да.
– А ты джентльмен. Но, можешь не волноваться, здесь то со мной точно ничего не случится.
– Как знать, как знать… Не забывай, что Корвич на свободе.
– Уж с ним-то я справлюсь, – отмахнулась девушка. – Если, конечно, он наберётся храбрости явиться.
– Ну да, как же… – Ньютон улыбнулся. – Ты ведь укротительница арлекинов – великая и прекрасная!
Аня тихо рассмеялась, осторожно глядя на тени бдительных стражей.
– Только не придумывай мне прозвища в этот счёт. Не хочу быть Мальвиной.
– И в мыслях не было.
Когда они подошли к двери с цифрой «43» и остановились, Ньютон вдруг замялся:
– Я хотел спросить… – начал он, почесывая затылок. – Ты говорила, что больше не хочешь участвовать в делах Ордена, после возвращения и всё такое…
– Я не передумала насчёт Ордена, – серьёзно сказала Аня. – И теперь с меня точно достаточно и Лиги, и артефактов, и Эдема.
– А что насчёт нас? – Ньютон осторожно заглянул ей в глаза и вновь вспомнил ту ночь под проливным дождём, когда они спасали друг друга от холода, и почувствовал, что невольно краснеет. – То есть, меня ты тоже не хочешь видеть, раз уж я остаюсь членом Ордена?
– А ты действительно хочешь дружить со мной? – неожиданно просто и открыто спросила Аня.
Ньютон попытался изобразить удивление.
– Не прикидывайся. Ты же подслушивал в ту ночь, – неожиданно на щеках Ани тоже показался едва заметный румянец. – Гуру с чего-то решил, что ты хочешь дружить со мной. Это так?
– Да. Всё так.
Они смотрели друг другу в глаза, перебегая со зрачка на зрачок, точно как дети играют в «гляделки», а затем оба неожиданно рассмеялись этой глупости.
– Ну ладно, – сказала Аня. – Как выйдешь из «комы», заходи.
– Приду, – пообещал он.
– Значит увидимся?
– Точно увидимся.
Напоследок Аня подарила ему непринуждённую улыбку и исчезла, едва повернув шарообразную металлическую ручку, в которой ещё долго отражался одиноко стоящий в тусклом свете ночников Ньютон, ожидающий своего пробуждения.
Глава 27. День рождения
В квартире воздух показался ему таким же густым и спёртым, как энергия древнейших локаций.
Виктор раскрыл окно и жадно вдохнул морозный воздух. Шум проспекта разогнал тяжёлую сонную муть, и он огляделся: на тротуарах и газонах лежал первый снег, который под ногами прохожих быстро превращался в грязь.
Окончательно придя в себя, он отправился в ванную.
Всё тело ныло так, будто Виктор, в самом деле, целую неделю пробыл в походе. Шрамов от зарослей, комариных укусов и мелких ушибов на теле не осталось, однако на лбу красовалось чуть различимое серое мозолистое пятно. Виктор долго разглядывал эту отметину, перед зеркалом, догадываясь, что теперь она будет с ним до самой смерти, как и ожог на шее.
– Ньютон геройствует, а ты страдаешь, – сказал он вслух и сочувственно улыбнулся.
Он сбрил щетину и пока чистил зубы, почувствовал, как в тощем брюхе забурлило и заурчало, словно нечто живое возмутилось от голода.
– Нечестно, – добавил он, вспоминая тушёнку Гуру, которой они питались неделю. – Ранения на теле отражаются, а еда в желудок всё же не попадает.
Чтобы немного «раскочегарить» пробуждённую от анабиоза пищеварительную систему, Виктор выпил пару стаканов воды и сел за дневник. Он устало выдохнул, задержав ручку над чистой страницей. Затем он отложил её и медленно прошуршал по исписанным страницам дневника большим пальцем и удручённо вздохнул – даже этот внушительный объём мерк в сравнении с тем, сколько ему предстояло написать теперь.
Он даже с трудом мог вспомнить, с чего начался поход, и всё же, набравшись терпения, стал писать. Сперва нехотя, но вскоре и рукой и мыслями Виктора завладел Ньютон, чей голос непрерывно зазвучал в голове: «Вот это важно, и это. Да, нужно записать. Вспоминай и ничего не забывай!».
Он вновь пережил страх перед чёрным «ульем» кишащих всюду хранителей, восхищение Аней, усмирившей демонов лишь улыбкой, а затем фантомную боль, когда локация провалилась в Эдем. Знакомство с Ольгой и Большим, и скорый взрыв башни, и через несколько минут их смерть. Затем Лихорадка, воскрешение и долгий путь через пустыню. Еда Гуру, добродушные издёвки Хосе над пленником по имени Корвич. Затем мутное озеро-колодец и побег Корвича. Путь через ливень, ущелье и самая холодная в жизни Виктора ночь и объятия Ани. Затем драка с Корвичем в пещере. А затем и разговор с пленником.
«Хочешь узнать правду о себе и о брате?»
Виктор ошарашенно замер над этой строчкой, но быстро продолжил писать, боясь потерять нить.
Падение Хосе. Этого не случилось бы, – мельком подумалось ему. Если бы не моё милосердие и жалость – ещё одна ошибка, из-за которой кто-то пострадал.
Закончив, Виктор вернулся к диалогу с Корвичем.
«Найди меня в мире снов. Дубовая дверь с кованной решёткой. На решётке чёрный грифон. На левой его лапе эмблема Лиги Весов. Отыщи меня, но до тех пор берегись Гуру! Делай вид, что ничего не произошло. Подыграй. А когда мы снова встретимся, ты узнаешь правду. И сам выберешь сторону».
Эти слова Виктор обвёл несколько раз. Тревожное чувство буквально сочилось со страниц и охватывало Виктора вместе с волей того, кем он был в мире снов.
– Нужно узнать, что не так с Гуру и что стало с Хосе, – тихо прошептал Виктор.
Крик малыша всё ещё доносился из памяти слабым эхом.
Внезапно из коридора донёсся телефонный звонок. Виктор вздрогнул. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что значит этот громкий ритмичный звон.
Это оказалась мама, и Виктор неожиданно для себя обрадовался её чуть севшему, но всё ещё красивому молодому голосу так сильно, словно не слышал его несколько лет.
