лето будет хлебородным. Возьми. Да надень поскорей. Уж выходить пора.
Млада осторожно взяла рубаху, провела пальцами по узорам. Ну, что ж, раз уж нужно… Не стоит обижать хозяев дома и здешних Богов своим непотребным видом.
Мальчишки в соседней клети затихли: видно, уже ушли. Млада скинула потёртые штаны и рубаху да надела подаренную. Плотный лён приятно лёг на кожу, подол скользнул по щиколоткам. Ружа подошла сзади и распустила ей косу, обвязала вокруг головы расшитую в тон узорам на платье ленту с лёгкими серебряными колтами у висков.
— Ну, вот, — оглядев Младу, она довольно улыбнулась. — Теперь не стыдно и на люди показаться.
А та поёжилась от незнакомого ощущения свободы. Ничто не стесняло тела, не давил доспех, и даже движения становились от того другими. Плавными и неспешными.
Ружа оделась, как подобает замужней женщине: в нарядную понёву, у которой она заткнула за пояс углы подола, чтобы стало видно узоры на нижней рубахе. На голову повязала повой, а поверх него водрузила кику.
Вместе они покинули опустевшую избу и пошли к реке, где уже собралась почти вся деревня.
Огромный, разведённый на берегу костёр виднелся издалека. Он щедро бросал ответы между дубов и редких берёз, расчерчивая землю оранжевыми полосами.
У огня было шумно. Люди толпились вокруг лавок, на которые скоро сядут старейшины, староста с семьёй и гости, что так удачно пожаловали к празднику. За лавками с ожиданием на лицах встали молодые парни. Они беспокойно выглядывали среди девушек тех, от кого получат сегодня горшочки с ростками дубов. Их они должны будут после посадить в знак того, что начинается новое лето, и того, что сегодня ночью они, возможно, сумеют зачать детей. Дети, родившиеся в зиму после дня Семаргла считались здесь не менее счастливыми, чем зачатые в Купальскую ночь.
Млада села рядом с Ружей. Неподалёку опустилась на лавку и Ведана, приветственно кивнув. Жар огня обхватил с головы до ног, но не зло, а ласково и бережно. Но подойдёшь ближе — пламя Семаргла обожжёт, не пожалеет. Напротив расселись старшие мужчины рода, а подле них Хальвдан с Роглом, ещё бледным, но вполне окрепшим. Их тоже приодели в чистые рубахи с расшитыми поясами. Заросший верег опрятно остриг бороду, и стал похож на себя прежнего: та же стать воина, тот же блеск холодных глаз. Он поначалу окинул взглядом деревенских, но, отыскав Младу, успокоился и улыбнулся ей. Она кивнула в ответ.
Гомон стих, когда к костру вышел волхв Богша. Он коротко поприветствовал родичей, обошёл вокруг огня и бросил в него несколько щедрых горстей сушёных трав. В воздухе поплыл сладковатый дурман, от которого мгновенно помутилось в голове. Дубрава вокруг, берег и речная гладь подёрнулись дымкой. Звуки стали глуше. Волхв сел на лавку среди мужчин и махнул рукой, будто бы давая приказ к чему-то.
Всколыхнулся и полился откуда-то звонкий голос гуслей, похожий на журчание ручья. И с двух сторон к огню плавно, будто плывя над землёй, на свет вышли девушки. Все с распущенными волосами, в длинных, без украшений рубахах. В руках красавицы держали глиняные горшочки с ростками. В танце они закружились у огня, похожие на тревожимые ветром лозы: такие же тонкие и гибкие. Млада невольно залюбовалась их плавными движениями. Словно искры, они порхали, то припадали к земле, то вскидывались, соединялись в хороводе и расходились в стороны…
Все затаили дыхание перед волшебством их танца.
— Надо было и тебя в хоровод пустить, — загадочно произнесла Ружа.
— Ну, уж нет, — фыркнула Млада, не сводя взгляда с девушек. — Бревно неотёсанное и то лучше меня сплясало бы.
Большуха усмехнулась.
— Зато ты смелости, может, набралась бы, — и добавила, помолчав: — К верегу своему подойти.
Щёки вспыхнули жаром, будто к ним приложили по раскалённой головне.
— Да с чего бы… — Млада возмущённо глянула на женщину.
— Вот. В этом твоя беда. Ты всё продолжаешь отнекиваться и тепло в душе давить. А ведь я многое успела увидеть, когда вы тут появились. Люди, что с тобой пришли, судьбой даны тебе. Ближе к ним нужно держаться и не отпускать. А то смотри, поздно станет, — Ружа посмотрела серьёзно, а затем кивнула на танцующих девушек.
Те одна за другой подходили к любым им парням, а может, и к тем, кого родичи в пару им пожелали. На раскрытых ладонях они протягивали тем горшочки с ростками. А уж избранники решали, принять их или нет. Пока ни один не отказался.
Одна из девушек приостановилась в нерешительности, хотя и ей пора было отходить от костра. Мельком она посмотрела в сторону сидящих на лавке женщин, и Млада узнала в ней Цветану. На лицо Ружи легла тень, но она и не шелохнулась.
Девушка закусила губу и, больше не мешкая, подошла вдруг к Хальвдану. Верег заметно растерялся, посмотрел на соседа с одной стороны, и с другой, а затем снова воззрился на дочку волхва. Его руки будто приросли к коленям.
— Чужеземцы появляются у нас нечасто, — тихо заговорила Ружа. Особенно такие, как воевода. От него сына да и дочку родить — большая честь. Мы давно кровь среди родов мешаем. А потому свежая и столь сильная нам только в радость.
Млада пальцами смяла подол рубахи, не в силах даже пошевелиться. В груди растекалась духота, мешая дышать. Запах трав стал настолько тошнотворным, что нутро жалобно вздрогнуло. Цветана что-то тихо говорила верегу, протягивая ему росток, а тот, казалось, готов был провалиться сквозь землю. Несколько раз он посмотрел на огонь и даже утёр пот со лба, продолжая напряжённо улыбаться девушке.
— Цветана сама решила? — непойми зачем поинтересовалась Млада.
— Нет, — большуха досадливо поправила повой у щеки. — Богша приказал. Ей-то больше мальчик глянулся. Рогл. Да с вельдами негоже нам родство водить.
Заминка между воеводой и Цветаной затягивалась. Богша нетерпеливо заёрзал на месте, всё чаще обращая взгляд в их сторону. Верег поводил ладонью по штанине, качнул головой и всё же поднял руку, собираясь принять дар.
Млада вскочила с места, будто кто-то её в бок ткнул. Она обошла лавку и, проталкиваясь меж деревенских, едва не бегом поспешила прочь. Хватит с неё праздников!
Мирты расступались и недоуменно провожали взглядами. Ведана окликнула в спину. Но оборачиваться не хотелось, не хотелось больше ничего видеть и ни с кем разговаривать.
Млада углядела едва заметную в траве тропку и пошла по ней, неважно, куда. Скоро она шагнула под сень рощи; сумерки здесь казались почти непроглядными. Огромный костёр миртов до сих пор словно жёг спину. Голова кружилась,
