— Знаете, мне кажется, нам обеим стоит попробовать, — улыбнулась в ответ Надира. — Что скажете? От меня, как от гадалки, толку мало, может, эта штука сумеет предсказать наше будущее. Просто ради забавы.
Надира была само дружелюбие, но я не был уверен, что в её словах не было скрытого вызова. Сам бы я, конечно, не захотел сунуть голову в хитроумную конструкцию Грюнеля. Но Кейт была не из тех, кто отступает перед чем бы то ни было.
— Почему бы и нет? — оживленно отозвалась она, подходя.
— У нас есть лучшие способы скоротать время, — досадливо бросил Хэл. — Круз, как там насчет воды?
— Не думаю, чтобы это заняло много времени, — ответила Кейт. — Мэтт, помоги нам, пожалуйста, запустить эту штуку.
— Кто первый? — спросил я, берясь за рукоять.
— Прошу вас, — предложила Надира Кейт.
— Нет, нет, только после вас, — ответила та, подводя Надиру к машине.
В сиденье, наверно, было что-то вроде сенсора, потому что, едва Надира села, внутри агрегата что-то принялось тикать, словно часы. Многочисленные механические руки, заканчивающиеся неспешно раздвигающимися штангенциркулями, потянулись к голове Надиры. В этом решительно было что-то зловещее.
— Не двигайся, — велел я, читая инструкцию на боку механизма.
Внезапно дернувшись, первый из циркулей коснулся головы Надиры, и его кончики толчками сошлись на ширину её лба и начали медленно вращаться.
— Ужасно щекотно. — Надира плотно сжала губы, стараясь не хихикать.
Первый штангенциркуль отдернулся прочь. Механический паук над её головой повернулся раз, другой, и следующая пара его ног резко опустилась вниз и впилась в голову Надиры в другом месте. На этот раз она поморщилась, потому что острие задело её ухо. Штангенциркули убрались, и на этот раз сверху опустилось нечто вроде колпака из толстой резины и накрыло верх её головы. Торчащие из резины странные маленькие пальчики принялись довольно энергично массировать Надире череп.
— Такое ощущение, будто кто-то запустил пальцы прямо внутрь меня, — сказала она.
— Ты в порядке? — спросил я.
— Всё хорошо. Хотя могли бы и понежнее.
Пока резиновая шапка массировала ей череп, придвинулись ещё две пары циркулей — по одной с каждой стороны головы. Мне показалось, что они собирались ввинтиться ей прямо в уши, но в последний момент передумали и принялись обмерять виски. В одну из них попала прядь волос и стала наматываться, натягиваясь всё туже и туже.
— Ой! — вскрикнула она, дернувшись и отодвигаясь в другую сторону. Резиновая шапка туже обхватила её голову и яростнее прежнего застучала металлическими пальцами.
Я попробовал распутать прядь, но маленькие зубцы оказались упрямыми и неожиданно сильными и, как я ни старался, продолжали наматывать и рвать волосы.
Надира пыталась вскочить, но резиновый колпак с силой давил вниз и удерживал её на сиденье.
— С меня хватит, — сказала она. — Выключите её.
Хэл, наблюдавший издали, продолжал смеяться, но я-то видел, что Надира испугалась. Мы с Кейт принялись дергать и тянуть механического паука за ноги, одновременно пытаясь стащить с головы Надиры колпак.
— Больно! — вскрикнула Надира. — Снимите его с меня!
Хэл перестал смеяться и подбежал на помощь. Никто из нас толком не понял, что мы такое сделали, но только Надира вдруг соскочила с сиденья. Механические руки возмущенно дергались взад-вперед, штангенциркули вонзались в воздух, выискивая свою жертву.
— Думаю, на расстоянии они хватать не могут, — сказал я. — Как ты?
Надира потирала голову, трогала уши, проверяя, всё ли на месте. Она повернулась и пнула агрегат ногой. Где-то в недрах его что-то оживленно защелкало, и выскочившая из него бумажная полоска упала у ног Кейт. Та подобрала ее.
— Это оценка вашей личности, — сказала она, скользнув глазами по ленте.
Надира выхватила ее из руки Кейт и принялась разглядывать.
— Похоже, тут стоят оценки разных качеств по десятибалльной системе. Жизнестойкость: девять. Что значит жизнестойкость?
— Я думаю, это любовь к жизни и способность сопротивляться болезням, — пояснила Кейт. — Очень хороший результат.
— Щедрость: семь.
— Ну надо же! — развеселился Хэл.
— Самоуважение: восемь. Музыкальность: десять. Никогда не знала, что я такая музыкальная, — прокомментировала довольная Надира. — Скрытность… Она умолкла.
— Десятка, — закончил Хэл, заглянув ей через плечо. — Ничего удивительного.
Надира отступила на шаг и продолжала читать:
— Индивидуальность: десять. Осторожность: три. Агрессивность: девять. — Она оглянулась и подмигнула мне. — Ну а чего ждать от дочери пирата? Уровень притязаний: восемь. Эротичность. А это что такое?
Кейт густо покраснела:
— Я думаю, это имеет какое-то отношение к вашей привлекательности для другого пола.
— Десять, — скромно улыбнулась Надира.
— Боже! — сказала Кейт. — Я бы сказала, что у вас прекрасные баллы!
— Это всего лишь глупая машина, — ответила Надира, складывая ленту. — А вы будете пробовать?
— Категорически нет, — решительно заявил я. — Это кровожадная штуковина.
Кейт помрачнела:
— Мне правда хотелось бы узнать мои результаты.
— Я считаю, Мэтт прав, — сказала Надира. — А жаль.
— Чепуха, — бросил Хэл. — Круз, вот тут ведерко, подходящее для воды. Из-за этой машины Грюнеля хочется пить.
Я тоже испытывал жажду, потому что в обширных металлических внутренностях «телескопа» что-то негромко, но непрерывно булькало. Ведерко, о котором говорил Хэл, было полно песку. Я решил, что Грюнель держал его вместо огнетушителя, пока не изобрел свой собственный. Я выколотил из ведра глыбу смерзшегося песка.
— Кто-то должен пойти с вами, — сказал Хэл, едва я шагнул к двери.
— Я нормально себя чувствую.
— Поодиночке никто ходить не будет. Кейт, идите с ним. Я бы послал Надиру, но при такой эротичности они с Крузом ещё влипнут в какую-нибудь историю.
Хэл рассмеялся собственной шутке, но Кейт она вовсе не позабавила. Она выдернула из рюкзака фонарик и двинулась к выходу, не глядя на меня. Мне стало совсем тоскливо. Сейфовая дверь мастерской открылась легко, и, когда мы вышли на мостик, я оставил её слегка приоткрытой.
После освещённого помещения темнота и холод показались ещё более ужасными. Мы молча дошли до лопнувших водяных танков. Острым концом ломика я стал колоть лёд. Кейт подбирала осколки и складывала в ведро.
«Гиперион», казалось, ожил, он был полон непонятных звуков. У меня было такое ощущение, будто шторм разбудил и корабль, и его призрачный экипаж. Что-то странно лязгнуло, и волосы мои встали дыбом.
