– Их же больше! – догнал ее возмущенный голос вельда. – Так нечестно!
– А в жизни не все бывает по-честному, – Млада, не оборачиваясь, пожала плечами. – Привыкай.
Юрско громко и зловеще хмыкнул. Зашуршали по песку шаги отроков – они снова начали наступать. Приглушенные одеждой удары посыпались один за другим. Но кому бы ни доставалось в этот миг – он сносил это беззвучно. И думается, вельд-то так просто не сдастся. Парни сопели и матерились совсем по-взрослому – басовито. Только Рогл упорно молчал. Млада шла медленно, прислушиваясь. Возня стала ожесточеннее и громче, но вдруг оборвалась. Кто-то вскрикнул и, кажется, упал. Остальные загомонили.
– Да он спятил!
– Эй, стой! Рехнулся?!
Млада сбавила шаг и обернулась. Рогл держал лежащего на земле Юрско за шею и придавливал коленом. В отставленной в сторону руке вельд сжимал стрелу. Но, думается, не она пугала отроков. Глаза их заводилы нехорошо закатывались, даже в полумраке было видно, как он синеет все больше с каждым мгновением и не может вдохнуть. Юрско не сопротивлялся, распластался неподвижной тушкой, будто гораздо большая сила, чем Рогл, вжимала его в землю. И стоило кому-то из парней дернуться ему на помощь, как вельд взмахивал стрелой, отгоняя защитника. Млада быстрым шагом пошла обратно, а потом побежала.
– Пусти его! Рогл!
Мальчишка обернулся, и она едва не споткнулась на ровном месте. На нее смотрел жрец Зорен. Только глаза его сейчас были не светло-голубые, а черные. Неизбывная ненависть светилась в них, хлестала наотмашь. Млада пораженно моргнула, и тут же наваждение спало. Рогл убрал ладонь с горла Юрско и отпрянул, неловко завалившись на бок. Его лицо исказил испуг, он стиснул стрелу, и та со звонким щелчком сломалась в его пальцах. Но это, казалось бы, снова был измученный заточением вельдчонок, который после целого дня тренировки и тетиву натянуть не сможет – не то что одной рукой придушить парня в полтора раза крупнее себя.
Млада подбежала к Юрско, опустилась на колени и успела заметить, как бледнеет синюшно-черный след на его шее. Как сжимаются в маленькое пятно темные прожилки, что еще одно мгновение обрисовывали очертания ладони Рогла, а в следующее – пропали, будто их и не было. Юрско судорожно вдохнул, тараща глаза. Друзья обступили его, распахнули ворот короткого кожушка, помогли сесть. Того, что видела Млада, они с перепугу, похоже, и не углядели.
– Убирайтесь, – процедила она. – И чтобы никому ни слова – поняли?
Парней не пришлось долго упрашивать. Поддерживая Юрско под локти, они быстро скрылись в темноте залитого ночью двора.
Рогл уронил на землю сломанную стрелу и теперь ошалело рассматривал собственные руки. Млада повернулась к нему, грубо взяла за подбородок, призывая поднять лицо.
– Что это было? Отвечай!
– Я не…
Вельдчонок замолчал. Дышал он тяжело, словно пробежал не одну версту, его лоб и виски покрывали крупные капли пота. Руки Рогла дрожали еще сильнее, да и всего его будто колотило в лихорадке.
– Отец учил тебя колдовать?
– Нет.
– Тогда какого лешего, паскуда?! Ты ведь чуть его не убил!
– Я просто защищался, а потом…
– Я упеку тебя обратно в темницу, – пообещала Млада. – Вообще, какого рожна мне было надо, что я тебя вытащила?
Она встала, а Рогл, не поспев за ней, ухватил ее за штанину.
– Не говори! Не говори никому! Прошу тебя.
– Чтобы ты потом порешил кого-то, а мне воеводы башку скрутили?
– Млада! – Рогл, продолжая хвататься за ее одежду, с усилием поднялся на ноги. Она едва удержалась, чтобы не отшвырнуть его пинком, как шелудивого пса. – Я не ведал, что так могу! Не ожидал! Этого больше не повторится. Я доберусь до отца! Все у него узнаю! Кроме тебя, мне больше не у кого искать подмоги.
Она брезгливо отдернула руку, когда вельдчонок попытался дотронуться до нее. И глядя в его лицо, силилась понять, почему до сих пор стоит тут, а не докладывает Вагни или оставленному вместо Бажана сотнику Навою о том, что случилось.
– Я не верю тебе.
– Я знаю, – глухо проговорил Рогл, опуская голову. – Но я правда хочу стать отроком. Хочу служить в дружине и пойти против вельдов. Но пока ничем не могу это доказать.
Они молчали долго. Млада пыталась разобраться в том, что довелось увидеть. Неужто померещилось? Ведь много странных коротких видений стало посещать ее после того, как одной ногой она побывала за гранью жизни. А вельдчонок, который в одночасье будто бы сделался старше на пару лет, только понуро стоял перед ней. И, возможно, стоило бы поостеречься, отправить его обратно в подземелье, но Млада не могла заставить себя это сделать. Словно она нащупала вдруг зыбкую ниточку: потянешь за нее – и распутается клубок непонятных событий последних лун. Только нитка эта каленая, опалиться можно так, что запомнится надолго.
Наконец Млада медленно вздохнула. Рогл вскинул голову.
– Еще одна такая выходка – и я тебя даже в темницу не поведу, – тихо проговорила она, доверительно опуская ладонь ему на плечо. Но от ее тона вельдчонок сжался и побелел. – Просто прирежу прямо тут. Или твою же стрелу тебе в глаз воткну. И это я не преувеличиваю. Понял?
Вельд кивнул.
– Вот и славно.
Млада снова подняла с земли брошенные дубинку и лук и пошла к себе в горницу. Рогл за ее спиной бессильно уселся на землю.
С неба посыпала колючая снежная крупа.
Глава 14
Хальвдану не нравилась Лерга…
Этот небольшой, обнесенный добротным тыном городок лежал далеко от подножья восточной части Холодного гребня. Но уже здесь сполна можно было ощутить дух горных выработок, наполненный каменной пылью и острым запахом вечных ледников самых высоких пиков. Другие богатые рудники, дарующие ослепительные самоцветы в бармы и колты боярских жен и дочерей, в рукояти дорогого оружия или перстни, лежали на западе. Так распорядилась здешняя Мать Сыра Земля: щедрой рукой отсыпала сияющих каменьев с одной стороны Трактового перевала, а с противоположной заложила в недра железную и медную руду. И не вдруг скажешь, что из этого лучше. С той же стороны Гребня находились и каменоломни, откуда в свое время переправляли по Нейре серые глыбы известняка да гранита для постройки стен Кирията и княжеского замка.
Здесь, сменяя один сезон другим, жили с семьями вольнонаемные рабочие, горных дел мастера, рудознатцы и надсмотрщики. Как без них, если работорговля, запрещенная во всем княжестве, в Лерге по особому приказу Драгомира процветала. Тем, надо сказать, и не бедствовали многие местные купцы. Их не видно было в городе с зимы до самого лета; возвращались они с дальних земель с изрядно похудевшими кошелями, но по осени снова набивали их с горкой. Потому что надобность в работниках не проходила никогда. Приводили купцы с собой не ухоженных домашних рабов, которых еще можно было видеть в домах Аривана, Диархавены или Клипбьерна. Здесь ценились крепкие, жилистые, словно оплетенные кожаными ремнями, мужики, что могли бы проработать в рудниках самое меньшее шесть лун и не подохнуть от чрезмерной натуги или скверной пищи. Но чаще от того и другого разом. Впрочем, такие среди невольников, проходящих через Лергу, встречались редко. Да и те сгорали в рудниках, бывало, через зиму, а то и раньше.
