class="p">Я хочу их всех сразу. Я хочу рухнуть на кровать и почувствовать пять взглядов на своем теле, пять рук, прикасающихся ко мне и оставляющих на мне свой след, пять членов, вбивающихся в мое тело и кончающих в меня, на меня, по всему телу, пока я не потеряю сознание в липкой гребаной каше. Я хочу так много всего, что не могу понять, как попросить, как умолять их владеть мной, пока я, блядь не буду уничтожена.
Я хочу всего этого.
Задушенный стон срывается с моих губ, и Грифон наклоняется вперед, чтобы накрыть их своими, заглушая звук между нами. Возможно, он и удерживает ребят в мирном сне ничего не подозревающими, но за стенами этой палатки все еще есть целый лагерь Одаренных, которые могут услышать, что именно он делает со мной.
Я действительно не хочу думать об этом.
Поэтому вместо этого я думаю о том, как его бедра входят в меня, как его член растягивает меня до предела, и о темных, грязных обещаниях его слов в моем сознании, пока я снова не кончаю, поворачивая голову, чтобы укусить его за запястье и не дать себе закричать от удовольствия.
Его бедра вздрагивают от резкой боли моих зубов, впивающихся в его кожу, и он опускается на локоть с другой стороны, утыкаясь лицом в изгиб моей шеи, когда тоже кончает. Я готовлюсь к тому, что он укусит меня в ответ, но он просто оставляет там след из поцелуев с открытым ртом, его язык ласкает мою плоть, пока я снова не начинаю извиваться на его члене, готовая ко второму раунду.
Он приподнимается и смотрит на меня с ошеломленной ухмылкой.
Мое сердце замирает в груди.
Я моргаю, и это исчезает, но на этот раз я уверена, что видела это.
Его глаза вспыхнули черным.
Он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня, но я резко отстраняюсь, лишь в последнюю секунду вспомнив, что нужно говорить с ним мысленно, а не вслух.
«Твои глаза изменились. Грифон, твои глаза стали черными!»
Он хмурится на меня секунду, но когда поднимает руку к лицу, там появляется сияние белого света, как будто доказывая, что я ошибаюсь.
Я знаю, что нет.
«Грифон, клянусь нашей Связью, твои глаза стали черными».
Он молчит минуту, а затем неуверенно говорит: «Я не чувствую разницы. Я ничего не чувствовал, Привязанная. Я… поговорю с Ноксом и Нортом об этом позже. Еще один раунд, прежде чем мне придется уйти? Или ты хочешь вздремнуть?»
Глупый вопрос.
Сон для слабаков.
* * *
Я не хочу признавать, что у меня есть травма с принятием душа в лагере.
Было легко пойти за Кайри, когда нас схватили, угрозы того, что случится с ней без моей помощи, было достаточно, чтобы заставить мою задницу двигаться, не думая об этом. Но сейчас, здесь, даже в окружении моих Привязанных и друзей… я не хочу туда идти.
Я также чувствую себя отвратительно, собираясь продолжить свой день после пробуждения от секса с Грифоном.
Если бы я мыслила здраво, я бы попросила его пойти со мной. Душевые блоки не разделены по половому признаку. Они достаточно уединенные, но вместо того, чтобы подумать о последствиях наслаждения своим Привязанным, я снова заснула на несколько часов.
Теперь я слишком напугана, чтобы просто пойти в душ.
Что, черт возьми, со мной не так, что я могу просто броситься в любую ситуацию, если мои ребята или наши друзья в опасности, но мне кажется, что это слишком для меня? У меня под кожей в буквальном смысле живет бог смерти, нет ничего такого, чего я должна бояться.
Кроме того, на меня никогда не нападали в лагерях Сопротивления.
Не так.
Но я слышала это каждую ночь. Охранники угрожали мне этим бесчисленное количество раз, все они были готовы проделать со мной любые отвратительные, жестокие вещи, как только Дэвис решит, что я больше не VIP-заключенный. Обо всем этом я не позволяла себе думать годами, с тех пор как заставила свои узы затаиться, когда ушла в бега. Я разделила все это, чтобы проживать свои дни без паники из-за каждого звука, а ночи без кошмарных криков.
Поэтому, как трус, я медленно встаю.
Мне не хочется делать вид, что я слишком устала или ленива, чтобы начать свой день, но никто из моих Привязанных ни словом не обмолвился о моем нежелании. Норт уходит, прежде чем я просыпаюсь во второй раз, и Гейб прижимается поцелуем к моей щеке, направляясь к выходу, бормоча что-то о разведывательной работе для Грифона. Атлас отлучается, чтобы помочь Грею с запасами провизии, которую Киран транспортирует для Феликса.
В данный момент Нокс все еще по локоть погружен в свои исследования, одет и делает записи в потрепанном кожаном блокноте, который он постоянно держит на сгибе руки.
Он игнорирует меня целых десять минут, пока я лежу и пытаюсь убедить себя позвонить Сейдж и пойти в душ вместе с ней и Аро. Если мы все будем болтать и шутить, я буду достаточно отвлечена, чтобы пережить это без приступа паники.
Я не могу взять ведро и помыться здесь. Нет никакого способа объяснить это, не показавшись совсем уж ребенком, так что мне придется стиснуть зубы и написать Сейдж.
Когда я, наконец, подтягиваюсь, чтобы сесть в своем спальном мешке, мне приходится поискать свое нижнее белье и натянуть его обратно, мое лицо вспыхивает, когда я понимаю, что Нокс просто сидит с другой стороны палатки, наблюдая за этой извращенной версией прогулки позора (прим. пер. — пеший маршрут девушки до дома наутро после бурной ночи).
В моей голове сейчас полный бардак.
Я замираю, когда он поднимается, открывает свой рюкзак и достает оттуда сверток с одеждой. — Надень какие-нибудь штаны, здесь повсюду люди.
Я немного хмурюсь, но молча делаю, как он говорит, в голове все еще крутится тревога, с которой я проснулась. Я трижды проверяю стену в своем сознании, но она надежна, ни одна из моих эмоций не выплескивается на моих Привязанных и не позволяет им участвовать в моей внутренней битве.
Я натягиваю те же штаны, что были на мне вчера. Грязь уже заляпала их, так что они никуда не годятся. Нокс роется в моем рюкзаке, а затем возвращается к выходу из палатки, оглядываясь через плечо, когда замечает, что я все еще стою, как идиотка.
— Держись поближе. Никто не будет пытаться заговорить с тобой, если ты будешь со мной.
Это звучит именно так,
