он боролся с удивлением, Андрей просчитал масштаб катастрофы, если информация окажется верной.
– Кто пустил эту тему?
Янис покачал головой, давая понять, что не ответит на этот вопрос, и Виктор Олегович криво усмехнулся:
– И что еще у тебя есть, кроме голословных обвинений?
– Свидетель есть.
– Что за свидетель?
– Некто Ловягин.
– Лава?
– Говорит, выполнял особые поручения.
– Да какие особые поручения? Он же «шестерка» тупая! – натянуто рассмеялся старик. – Он никто! Сдохнуть уже должен был… шкура продажная.
– Не сдох. Живой он. И говорить согласен.
– Что он может сказать? Он особо и не при делах был.
– Вот это я и предлагаю выяснить. Послушаем, что скажет. Будет честно, если мы сделаем это вместе.
– Отец пусть дома останется. Я поеду с тобой, – неожиданно вмешался Андрей, до этого стоящий безмолвной тенью.
– С чего это? – обернулся к нему отец. – Я хочу посмотреть в глаза этому писучему идиоту. Как он посмеет рот открыть против меня!
– Мне все равно, кто из вас поедет, – ответил Майер, переводя взгляд с отца на сына. – Решайте. Жду в машине.
– Когда выяснишь, что все это пустой треп, отдай мне говорливого, который эту тему поднял, – попросил Рысь.
– Отдам. Обещаю, ты его получишь. Даже его местоположение скину, чтоб не тратил время на его поиски.
Как только Янис ушел, Рысь тут же набросился на сына:
– Ты никуда не поедешь. Слышишь, даже не думай. Я тебя не отпущу!
– А я у тебя не спрашиваю разрешения. Ставлю в известность. Я поеду, а ты останешься, – твердо заявил Андрей.
– Нет. Это не твое дело. Это мне предъява – не тебе. Это мое прошлое и мои дела. К тебе это не имеет никакого отношения.
– Уже имеет. Ты мой отец, поэтому это и мое дело тоже.
– Ты не понимаешь? Ты можешь не вернуться!
– Не говори глупостей!
В первый раз Андрей видел родителя таким взволнованным. Без самодовольства на лице, без уверенности. Признаться, он и сам порядком нервничал.
– Скажи честно, папа. Ты причастен к смерти Эстонца? Хоть как-то. Хоть чем-то. Ты что-то знаешь? Что ты сделал? Скажи это мне. Я должен знать.
– Нет, я клянусь тебе. Я ничего не сделал. Между нами не было конфликта.
– Значит, со мной все будет в порядке.
– Хорошо, – быстро сказал Виктор Олегович и схватил с журнального столика свой мобильный, – тогда звоню Марку и Феде.
– Не надо никому звонить. Я поеду один.
– Ты не можешь ехать туда один!
– Не спорь, я поеду один, – повторил Андрей еще жестче. – И не смей никого привлекать. Просто сядь и жди меня. Если ты что-то предпримешь, ты подпишешься в содеянном.
– Ты не знаешь, на что он способен, – тихо сказал Рысь. – Нельзя ехать одному, нельзя!
– Ошибаешься. Я все прекрасно знаю. Узнал. Уже успел познакомиться со своим старым другом поближе и хочу сказать, что если б он хотел меня подставить, то уже сделал это. Пока я твои замуты с Филом разруливал, у него была тысяча возможностей. Раз ты не имеешь к смерти друга никакого отношения, тогда сиди спокойно и не дергайся. Тебе не о чем волноваться, мне – тоже. Сделай, как я говорю! – повысил голос. – Хоть раз! Просто послушай меня!
– Ты не понимаешь…
– Само собой. Откуда мне понять, – не удержался Андрей и съязвил. – Это ж не мечты чужие исполнять! Вот тебе, сынок, здание, вот тебе документы, вот тебе люди, иди нариков по койкам расселяй!
– Опять ты за свое, – скривился отец. – Нашел время!
– Нашел! – рявкнул Андрей. – И еще найду! Делай, как я говорю!
– Лава – это крыса. Шкура продажная. Он вам сейчас поклянется, что я это сделал. Что тогда?
– Мы тоже не дураки. Разберемся. Ничего не предпринимай самостоятельно.
– Почему ты это делаешь? – спросил отец, повернув к нему упрямое лицо.
Андрей помолчал, прежде чем ответить, хотя ответ всплыл в сознании отчетливо: он внутренне принял сторону отца, несмотря на то, что тот может быть виновен.
– Не поверишь. Потому что не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Виноват ты или не виноват… я не хочу потерять отца, которого только недавно обрел.
Вместо слов отец порывисто обнял его и прижал к себе. Андрей хотел привычно отшутиться, но в этот раз у него не нашлось слов для иронии. Похлопав отца по спине, сказал скомкано:
– Папа, я все решу. Сиди дома и не добавляй мне волнений.
Отец проводил его долгим и тревожным взглядом. Отдуваясь от гнева, налил себе коньяку, выпил залпом и притих, как только хмель достал головы.
Выйдя из дома, Андрей подошел к машине, но у него зазвонил телефон, и он снова отошел, чтобы ответить на звонок.
– Только быстро, я занят.
– Ты можешь нормально со мной поговорить? Мне срочно нужно тебе кое-что сказать, – сбивчиво сказала Женя.
– Я слушаю. – Ни раньше, ни позже, именно сейчас ей понадобилось чем-то его озадачить. Именно в эту минуту, когда он не в состоянии думать о своих личных проблемах. Нарисовалось кое-что поважнее примитивной ссоры с женой. Честно говоря, он и разводиться не собирался. Знал, что Женьке жизненно необходима эта ссора. Пусть побудет одна, подумает, расставит все по полочкам и решит, как начать все с начала. Андрей это и так понимал, а сейчас это понимание стало острее.
– Не по телефону, – предупредила она, и он про себя порадовался. Это хорошо, значит, хочет увидеться.
– Тогда не сегодня.
– Тогда до свидания! – Задетая его равнодушным тоном, Женя вскочила с дивана, на котором сидела, и стала шарить по ящикам комода в поисках паспорта.
Каждый новый день теперь начинался с последней мысли дня вчерашнего – нужно сказать Андрюше про беременность. Так правильно. Неважно, как сложатся их отношения, он имел право знать. Только вот где смелости взять? Звонила уже, но так и не решилась произнести эти слова – увела разговор в другую сторону. В себе не сомневалась. Ребенка хотела и обрадовалась, увидев две полоски на тесте, хоть это оказалось неожиданным. Ни тошноты, ни недомогания не чувствовала, ни особого аппетита. И все же радость смешалась с горечью. Помнила,
