подобного! — с энтузиазмом воскликнула Агнесс. — Мы тебя только что по телеку видели. Подумать только! Ты — король, и премьер-министр притащится в наш Бремар только для того, чтобы поговорить с тобой! И это только начало, как я думаю.
— Да, ты права, в странные времена мы живем. Скажи, а нельзя ли мне минутку с Дженни поговорить?
— Потом поблагодаришь, — Кэл ухмыльнулся, закрывая за собой дверь.
— Она дома, Агнес? — спросил Джеймс.
— Дома, дома, — зачастила Агнес, — она тоже хотела с тобой поговорить. Сейчас я ее позову.
Он услышал стук, когда Агнес положила трубку, потом услышал, как она зовет Дженни. Опустившись на ближайший стул, он вытянул ноги.
— Да? — Голос на другом конце провода почему-то испугал его. Он сел прямо.
— Дженни? Послушай, извини, что я так поздно, — выпалил он, — но я хочу тебя видеть. Думаю, нам стоит поговорить.
— Хорошо, — ровным голосом ответила она.
— Я имею в виду, — заспешил он, — когда тебе будет удобно. Не обязательно сразу… Ну, как дела будут идти… Я надеялся, что мы сможем…
— Я уже согласилась, — остановила его Дженни. — Раз ты считаешь, что нам есть о чем разговаривать…
Он уловил мрачный подтекст, но не смог остановиться.
— Как насчет завтра? Давай пообедаем вместе. Ах, черт! Тебе же для этого придется сюда придти. Я сейчас не могу выйти никуда, не вызвав международного инцидента.
— Завтра. Обед. Принято, — сказала она, не проявляя ни энтузиазма, ни интереса к этой перспективе.
Джеймс растерялся.
— Хорошо… э-э-м, ну, думаю, тогда завтра увидимся … — Он прекрасно понимал, что надо сказать что-то еще, но ничего не мог придумать. — Спокойной ночи, Дженни.
Она положила трубку, не попрощавшись, и Джеймс некоторое время сидел, глядя на телефон и недоумевая, почему все так плохо кончилось. Что он ляпнул такого, что ее обидело? И что нужно было сказать?
Она и вправду приехала на следующий день. Ее встретили и провели в покои Джеймса. Он занял комнаты старого герцога на верхнем этаже — гостиную, маленькую столовую и большую спальню. Стол в столовой был накрыт на двоих, а на буфете охлаждалось белое вино.
— Рад тебя видеть, Дженни, — с воодушевлением произнес он, осторожно целуя девушку в щеку. — Здорово, что ты пришла. — Он помог ей снять пальто. — Думаю, поедим здесь, не идти же в большую столовую. Там довольно холодно. Хочешь выпить? У меня есть… — Он направился к буфету.
— Почему ты не сказал мне, что решил стать королем? — Она так и стояла в центре комнаты лицом к нему.
— Ну, знаешь, все случилось так быстро, — он попытался ответить беспечно, но у него плохо получилось. — Я же не собирался. Не планировал, уж это точно.
— Мог хотя бы сказать.
— Я все собирался сказать… Но, по правде говоря, я сам сначала не поверил.
Он беспомощно посмотрел на нее, не зная, что говорить дальше. «Боже, как я скучал по ней», думал он при этом, не сводя глаз с Дженни.
— Что ты так смотришь? — забеспокоилась она. — Я где-то испачкалась?
Он улыбнулся. Грязь была профессиональной спутницей гончара, и Дженни первым делом всегда спрашивала об этом. Но ее длинный коричневый жакет, длинная бордовая юбка и кремовая шелковая блузка на этот раз оказались безупречны. Раскрасневшаяся с мороза, девушка выглядела ослепительной.
— Нет, — с чувством произнес он, — ты безупречна!
Длинные темные волосы Дженни заплела в толстую косу; несколько прядей выбивались (или были оставлены специально) по сторонам, обрамляя лицо, словно перья вороньего крыла.
— Да что там безупречно, ты идеально выглядишь!
Он налил вина в бокалы и протянул ей один. Она взяла и сделала глоток, наблюдая за ним поверх края бокала. Джеймс тоже отпил, чтобы успокоиться.
— Выходи за меня замуж, Дженни, — выпалил он и увидел, как в ее глазах вспыхнул огонь.
— Выйти за тебя замуж! Это ты здорово придумал! — зло сказала она. — Ты за этим хотел меня увидеть?
— Нет, послушай… Я как-то не так начал… Я хотел…
Она не слушала.
— Что мне, по-твоему, теперь делать? — прищурившись, спросила Дженни. — Трепетать от счастья? Падать ниц? «О да, Ваше Королевское Величество, конечно, я выйду за вас замуж!» Ты это надеялся услышать?
Такой вспышки гнева Джеймс никак не ожидал. Он забормотал что-то успокоительное, но Дженни продолжала:
— Так вот, боюсь, ты просчитался. Я годами ждала от тебя этих слов, Джеймс Стюарт! А теперь, как раз тогда, когда я собралась внести в свою жизнь определенность, ты решил, наконец, объясниться?!
— Да я вовсе не это имел в виду, — замахал руками Джеймс. — Я вовсе не собирался просить тебя отказываться от своего гончарного дела. Будешь и дальше лепить все, что захочешь!
— Ты совсем дурак, а? При чем здесь моя керамика? Я имею в виду Чарльза!
— Ты что, любишь этого Чарльза? — оторопело спросил Джеймс.
В такой ярости он ее еще не видел. Глаза сверкают, брови насуплены…
— Это не важно!
— Как не важно? Я думал, в этом все дело. Ну, если ты любишь его…
— Не начинай, — предупредила она, скрестив руки на груди. Даже на расстоянии он чувствовал, как от нее пышет жаром. — Я всегда думала, что мы будем вместе. Я всегда думала, что мы созданы друг для друга, и мне казалось, что ты тоже так думаешь. Но ты решил стать военным и пошел в армию. Хорошо. Я сидела и ждала. Ждала, когда ты вернешься домой и скажешь, наконец, то должен был сказать давно. Вместо этого я смотрела, как ты барахтаешься в этих своих делах с поместьем и тонешь в них все глубже.
Джеймс, вытаращив глаза, смотрел на совершенно незнакомую Дженни. То, что он услышал, не укладывалось в голове.
— Как я мог делать тебе предложение, когда у меня ни гроша за душой? — Он тоже возвысил голос. — Все зависело от того, чем кончится тяжба с поместьем. Неужели непонятно? Если бы я проиграл, у меня даже крыши над головой не осталось бы!
— Думаешь, мне нужна была крыша? Мне нужен был только
