лямки людей. Из Далева словаря узнаем, что каждый член бурлацкой артели имел свое звание и обязанности. Выясняем даже такую деталь: вывеска бурлака — ложка на шляпе. Какие шляпы носили бурлаки, тоже расскажет словарь: круглые, кверху суженные, похожие на опрокинутый чугунок. Про русские шляпы у Даля статейка с одиннадцатью рисунками.
Про лапти в Большой советской энциклопедии написано полтора десятка строк. Лапти теперь не носят, они ушли из жизни, мирно дремлют в музеях. Сто лет назад чуть ли не вся Россия была обута в лапти. Мудрено ли, что о них в Далевом словаре целый рассказ.
Вот он:
«ЛАПОТЬ — короткая плетеная обувь на ножную лапу, по щиколотки, из лык (лычники), мочалы (мочалыжники), реже из коры ракиты, ивы (верзни, ивняки), тала (шелюжники), вяза (вязовики), березы (берестяники), дуба (дубовики), из тонких корней (коре́нники), из драни молодого дуба (дубачи), из пеньковых оческов, разбитых ветхих веревок (курпы, крутцы, чуни, шептуны), из конских грив и хвостов (волосяники), наконец, из соломы (соломенники). Лычный лапоть плетется в 5—12 строк, пучков, на колодке, кочедыком, коточиком (железный крючок, свайка) и состоит из плетня (подошвы), головы, головашек (переду), ушника́, обу́шника (каймы с боков) и запятника; но плохие лапти, в простоплетку, без обушника и непрочны; обушник, или кайма, сходится концами на запятнике и, связываясь, образует оборник, род петли, в которую продеваются оборы. Поперечные лыки, загибаемые на обушнике, называются ку́рцами; в плетне обычно десять курцев. Иногда лапоть еще подковыривают, проходят по плетню лыком же или паклею; а писаные лапти украшаются узорною подковыркою. Лапти обуваются на портяные и шерстяные подвертки и подвязываются оборами в переплет накрест до колена; лапти без обор для дома плетутся повыше обычного…» А дальше еще двенадцать наименований лаптей и двадцать восемь пословиц и поговорок про лапти.
«Толковый словарь» Даля берут в руки не только для того, чтобы найти и объяснить нужное слово.
Его открывают как величайшую сокровищницу языка нашего. Как богатейшее собрание пословиц — хранилище народной мудрости. Его читают как повесть. Его изучают как своеобразную энциклопедию жизни русского народа.
7
Когда первая половина словаря была готова, Даль решил ее издать. Но появилось новое затруднение: нужно было самому оплатить типографские расходы. Денег у Даля не оказалось. В Нижнем Новгороде он получал 1571 рубль 43 копейки годового жалованья. А тут требовалось выложить на стол сразу три тысячи. Издатели не верили, что выпуск в свет Далева словаря окупится, хотели иметь в кармане наличные, на всякий случай. Ни одно российское учреждение не нашло средств на издание словаря. Публицист А. И. Кошелев, человек высокой культуры и к тому же весьма обеспеченный, дал свои. Даль взял, но только взаймы. Он отдал потом Кошелеву эти три тысячи. И все-таки словарь, подобного которому нигде и никогда в мире не было, получил право на жизнь благодаря милостям богатого покровителя.
8
Возмущался историк Михаил Петрович Погодин.
— Общество, приобретая труд Даля для всенародной пользы, ничем не вознаградило того, кто пожертвовал всей жизнью для этого труда. Даля прославлять надо, — твердил Погодин, — путешественникам показывать, как величайшую знаменитость.
— Чем прославлять Даля, лучше бы за счет общества ему помощника наняли, — возражал Погодину один практичный литератор.
Пока шли споры, Даль держал корректуры, то есть читал и правил оттиски с набора. Над Далевым словарем типографским наборщикам пришлось изрядно потрудиться.
Много непривычных слов в тексте. Часто приходилось менять шрифты. Даль просил для наглядности главное слово в гнезде набирать прописными буквами, производные слова — жирным курсивом (косым шрифтом), толкования слов — прямым светлым шрифтом, примеры — светлым курсивом; в одном гнезде, на протяжении нескольких строчек, шрифт иной раз менялся четыре-пять раз. Не мудрено, что в наборе появлялись опечатки. А в словаре ни одной ошибки быть не должно.
Обычно читают две или три корректуры: прочтут, укажут опечатки, а потом просят следующий оттиск, чтобы проверить, исправлены ли. Даль держал четырнадцать корректур словаря! Четырнадцать раз подряд с величайшей тщательностью, цепляясь за каждую буковку, за каждую запятую, он прочитал две тысячи семьсот шестнадцать больших страниц плотного текста.
Вздыхал: «Для одной пары старых глаз работа и впрямь тяжела и мешкотна». Вздыхал и работал.
А приятели горячились, спорили, чем помочь Далю, как его прославить.
9
Первое издание «Толкового словаря» было завершено в 1866 году. Даль радовался: «Спущен на воду мой корабль!»
Последние год-два он изменил привычному распорядку дня — с утра до поздней ночи сидел над корректурами, рылся в записях, в книгах, дополнял свой труд, уточнял толкования слов. Токарный станок, верстачок стояли заброшенные. В редкие минуты отдыха Даль клеил наскоро коробочки деревянные, пристрастился для разминки гонять шары на бильярде. Боялся: вдруг умрет, не доведет дело до конца. Тогда пролетела жизнь впустую.
Он шел один. Попутчиков почти не было. Даль понимал, что придется труд огромный взвалить целиком на свои плечи. Он объяснял: «Помощников в отделке словаря найти очень трудно. Кто согласится отдать безвозмездно годы жизни своей чужому делу».
Дело было новое, неизведанное. Никто не хотел рисковать. Даль иногда отчаивался: «Не помощи прошу, а поддержки». Ему сочувствовали. Особенно когда дело подходило к концу. Сторонники у Даля были. Сподвижников не было. В «Толковом словаре» слово «сподвижник» определяется: «Соучастник в каком-либо общем подвиге».
«Толковый словарь живого великорусского языка» — подвиг самого Даля. А уж если искать ему сподвижников, то не в ученом собрании, не в литературном салоне, не в издательстве, а в затерянных среди лесов и полей деревнях, в солдатской казарме, в шумных ярмарочных рядах —
