class="p1">Мы с радостью сказали:
— Прощайте.
#
— Как приворожить человека?
— Никак.
— Вы даже придумывать ничего не стали. Похвально. Но почему?
Женщина с красным платком на голове раздражённо ответила:
— Так лучше спится по ночам.
Перед самым выходом из квартиры гадалки, Павел остановился и уточнил:
— Что если мы хотим снять такой приворот?
Гадалка посмотрела в его честные глаза и всё поняла.
— Тогда садитесь и рассказывайте.
Оказалось, у людей, что занимаются гаданием, есть некий кодекс чести. Они следуют ему беспрекословно и не обсуждают между собой. Правила довольно просты: не бери больше энной суммы, не разрушай семьи и не никогда не делай любовный приворот.
Гадалка выслушала мою историю. Я краснел так же, как когда рассказывал эту историю парням из агентства. И лицо отвращения было у неё такое же.
— Я надеюсь, она горит за это в аду. Как будешь и ты, — с этими словами она ушла в другую комнату и через минуту вернулась с чайником. Встала посреди комнаты. Упёршись свободной рукой в пояс, сказала:
— У кого-нибудь есть термос?
#
Ксения ждала нас у входа в агентство.
Я, Павел и Антон вышли из лифта. У меня в руках термос с кипячёной водой и моим волосом на дне.
Мы подходим и не успев ничего сказать, Ксюша говорит, что скучала по мне. Я не смотрю на парней, но чувствую их осуждающий взгляд.
Мы заходим. Садимся у стола. Я открываю термос и ставлю его на стол. Прошу у Ксюши волос. Она боится, но делает, как я говорю. Она меня любит.
Её волос падает на дно термоса. Я поднимаю его и делаю глоток, передаю своей жене, и она повторяет.
Мы выпиваем всю воду.
Я смотрю на неё. Она смотрит на меня. Антон и Павел смотрят на нас.
Глаза Ксюши, такие ласковые и глубокие, в один момент меняются.
Она смотрит на меня глазами восьмилетней давности. Я узнаю в них грубость, холод.
Ксюша поднимает свои руки и рассматривает их. Одну за другой. Поворачивает их. Вглядывается в ладони. Замечает кольцо. Гладит его. Дышит рывками. Ладонь с кольцом сжимается в кулак. Она бьёт меня по лицу. Я чувствую кольцо своей щекой. Павел хватает её за руки. Она орёт и пытается вырваться. Плачет, ноги подгибаются. Она кричит:
— Ты украл мою жизнь!
Меня попросили выйти, и я не стал сопротивляться. На улице мне стало тошно. Я запаниковал. Моя жизнь, её жизнь: руины. Мы никогда не вернёмся. Сегодня утром она принесла мне завтрак в постель и поцеловала. Её улыбка казалась такой искренней. Я не верил, что приворот еще действует. Не верил, что последние восемь лет были ложью.
Я ходил из стороны в сторону, злился. Не может быть. Она любит меня. Я точно это знаю.
Я возвращаюсь на третий этаж. Она сидит на диване и плачет. Антон сидит рядом, утешает её. Павел кладёт пакетик персикового чая в кружку. Это моя женщина, моя жена.
— Давай поговорим, — я стою на пороге, — пожалуйста.
Антон встаёт и загораживает мне проход.
— Тебе лучше уйти, — говорит он.
— Нет, — отвечаю я, громко, — мне нужно поговорить со своей женой.
В этот момент, рядом проходит Павел, с горячимчайником.
Я выпячиваю грудь и иду напролом.
Павел смотрит на Ксюшу, на её реакцию, как она поднимает ноги с пола и вжимается в угол дивана.
Ещё мгновение и Павел бьёт меня чайником. Кипяток выплёскивается в сантиметрах от моего лица. Я падаю на пол.
Никто обо мне не беспокоится. Я лежу, и никому до меня нет дела.
Я изгибаюсь на полу так, чтобы увидеть лицо Ксюши.
— Ты была счастлива со мной, — говорю я, пытаясь игнорировать жжение лица, — я видел это. Ты должна помнить. Наши времена. Нашу свадьбу. Медовый месяц. Наш быт. Как мы занимались любовью. Как лежали вечерами. Ты же помнишь?
Она опускает голову, задумывается.
— Я помню.
— Приворот не меняет сути. Мы подходили друг другу. Восемь лет вместе прожили, — я встаю на колени, — разве можно прожить столько лет на одном привороте?
Она обнимает свои колени. На диване, в углу, и кажется такой маленькой.
— Я была твоей служанкой. Ты хотел завтрак в постель: я тут как тут. Хотел утреннего секса, только позови. Ты выбирал позы, выбирал когда и как. Мы смотрели только твои фильмы. Общались только с твоими друзьями. Ложились спать, когда хотел ты.
— Ты была счастлива восемь лет. Большинству и такого не дано.
Она, наконец, посмотрела на меня.
— Ты ждёшь благодарности? Проваливай из моей жизни.
#
Ксюша так и не вернулась домой. Я ждал всю ночь, спал в полглаза. К утру мне стало легче. Я собрал вещи Ксюши в несколько чемоданов и сумок. Поставил у двери. Сложил её ванные принадлежности в пакет. Казалось, будто я собираю вещи мёртвого человека. Я знал, что она уже никогда не вернётся. Мы с ней не заговорим, как раньше. Моя Ксюша умерла, прожив всего восемь лет. На её месте образовалось, что-то холодное, враждебное.
Я знаю, что должен винить себя. Но так сложилось, что я рад за прошедшие восемь лет. За то время, что нам даровано. Мы любили и были любимыми. Вернись я каким-то образом назад, сделал бы всё точно так же. Какова вероятность, что мы оба были бы счастливы с другими партнёрами? Нет, действительно, каковы шансы, что мы оба нашили бы искренне любящих нас людей?
В общем, я хотел высказаться. Сейчас живу один и бывает одиноко. А взгляд со стороны не помешает. Задумайтесь, может и вам есть что сказать? Нужна ли человеку свобода, если он счастлив и без неё?
И последнее, слышал, что Антона в его же офисе застрелили. Теперь интересно, что с агентством будет? Куда обращаться с такими вещами вроде моих?
Глава 29
Что-то кончается, что-то начинается. (Финал)
За большим, круглым столом, сидели четыре судьи. У каждого в руки по бумаге. Они читали. Каждый по-своему. Жизнь вздыхал каждые несколько секунд, удивлялся. Любовь шмыгала носом и то и дело, что стирала ладонью слезы со щёк. Ненависть незаметно улыбалась, слегка приподнимался уголок пышных губ.
Смерть никаких эмоций не показывал. Глаза опускались все ниже и ниже, пока не добрались до самого конца. Он медленно положил бумагу на стол и откинулся на спинку стула. Пальцы забарабанили по столу. Начиная с указательного и заканчивая мизинцем, затем круг повторялся.
— Не стоило мне давить так сильно, — сказал судья Смерть. Его пальцы остановились, — пугать его.
Любовь
