Глава 1
«Halyk Arena», Коммунальное государственное предприятие на праве хозяйственной деятельности "Центр фтизиопульмонологии" Управления охраны здоровья города Алматы, Республика Казахстан.
Третье отделение, пятый пост, вторая комната для персонала.
— Витка, шевели булками! — сказала по-русски квадратная, невысокая, постоянно позитивная Меруерт и с размаху приложилась ладонью по ягодице одной из трёх оставшихся в смене медсестёр (вместо пяти по штату).
— Чего?! — та, быстро набиравшая что-то на клавиатуре компьютера поста, недовольно оглянулась на коллегу, тут же возвращаясь к работе.
— Я тебе тысячу раз говорила! — оглядываясь по сторонам, зашипела казашка. — Когда заполняешь формы — садись на стул! Не свети жопой стоя! В смысле, не оттопыривай! Да стоя же и работать неудобно, нет?!
— Можешь говорить қазақша, — предложила та, которую звали Викторией, на государственном языке.
— Ой, я потренируюсь лучше по-русски! В Шымкенте орысша и говорить будет не с кем, — фыркнула неунывающая двадцатипятилетняя интерн одной из своих лучших подруг (по совместительству — одногруппнице в медицинском университете).
Меруерт поступила в Асфендиярова с третьего раза, была старше всех в группе и собиралась замуж в октябре, это знали все.
Жених из упомянутого региона был парнем не промах, оттого уже договорился и о смене её интернатуры на шымкентскую (было крайне непросто и так же дорого — хотя-я-я, качество южного образования ничего кроме смеха у алматинцев не вызывало).
Более того, он даже из каких-то семейных закромов исхитрился купить новообразованной молодой семье дом в не самом дешевом районе не самого простого южного города: всем известно, что городская образованная врач из первой столицы, став невесткой, с его матерью в роли свекрови ну никак не уживется.
На эту тему, сразу после обряда Қыз ұзату¹, Меруерт честно пообещала будущему мужу втихаря придавить апайку, если его мать и дальше будет продолжать учить жизни будущую психиатра. (¹Аналог нашего обручения / смотрин)
Близкие однокурсницы знали: Мика имела какой-то прихват в стране северного соседа и после седьмого курса клиническую ординатуру собиралась проходить в Новосибирске, по психиатрии. И, кстати, слову без пяти минут жены (из рода адай!) будущий глава семьи тут же поверил. Особенно с учётом её профильного образования.
— Не оттопыривай задницу! — продолжила сердито шипеть медсестра. — Работай за компом сидя, э? Ну что тебе стоит?!
— Мика, иди в жопу? — нейтрально предложила в ответ собеседница, не делая ни малейшего поползновения в сторону нового и дорогого офисного стула, даже не отвлекаясь от экрана. — Во-первых, сквозь балахон моя жопа никому не видна. Пардон за тавтологию… Во-вторых, я же не просто так стою!
— Что такое тавтология? — живо заинтересовалась Меруерт, мгновенно ныряя в экран смартфона. — А-а, понятно… — разочарованно выдохнула она через секунду. — Ты дура, Витка! — будущая звезда южно-казахстанской медицины обхватила напарницу сзади за талию и сердито зашептала ей на ухо. — Во-первых, задница твоя всё-таки видна, когда ты так наклоняешься! Вон, труселя полосками выпирают!
— Да и пофиг, — буркнула Виктория, завершая выгрузку суточных назначений врача в личные дела пациентов и открывая доступ к ним медсёстрам всех четырёх смен.
— Во-вторых, Өпелечек на тебя сзади как насмотрится, так потом три дня не о том думает!
— Его проблемы же, нет? — медсестра с нетюркским именем удивлённо взглянула на подругу. — Или он уже совсем мозгами повернулся? Блин, спермотоксикоз в его возрасте — могу только посочувствовать…
Мимики обеих видно не было из-за того, что лица были закрыты средствами защиты, но в почти европейских глазах русской сверкали озабоченность и удивление.
Казашка красноречиво впилась взглядом в переносицу собеседницы в ответ.
— Это наши проблемы, а не его! Ты ему хоть в лоб можешь дать, вдруг что! А нам что делать, если он нас после смены по углам зажимает?! — обиженно почти завопила шёпотом Меруерт. — Қотақбас…² (² Қотақ — грубое название известного мужского органа. Бас — голова. Но само слово имеет гораздо более негативный оттенок, чем русское "х*еголовый").
— Бля, так дайте и вы ему в лоб? — предположила Виктория. — Ну или по яйцам, — тут же поправилась она, окидывая взглядом невысокую подругу.
Единственная сотрудница госпиталя с русским именем и фамилией Абилхакимова, написанными прямо поверх защитного костюма на пластыре, искренне не понимала подругу:
— Мика, я не просто так раком над столом корячусь! Я, когда так стою, голеностоп хоть чуть-чуть прорабатываю! — Вика демонстративно покачалась с пятки на носок, снисходительно глядя на казашку. — Просто движения бедром амортизирую и вам не видно, что перекатываюсь! Выглядит, как будто стою. Тоже тренировка, кстати…
— А-а-а-а-а, — Меруерт озадаченно вздохнула. — Опять занимаешься, что ли? Ещё не успокоилась? А я-то смотрю, у тебя зад назад-вперёд движется! — прыснула она под двумя масками. — Как во время этого самого…!
— Озабоченная дура! — Вика свела брови вместе. — Я икрами шевелю! Не задницей!
— Так жопа больше двигается же, — подруга опять похлопала по чужой ягодице. — Просто в этих говнодавах не видно, как ты там перекатываешься. С носка на пятку…
* * *
Примечание.
Обувь защитного костюма в ХАЛЫК АРЕНЕ представляет собой безразмерные (на практике) ресапы — сапоги резиновые. Кое-кто из персонала, особенно с маленьким размером ноги, в них вообще ходит, словно в ластах.
Размер конкретно у моей соавтора этой книги, например, 37, ну край 38, а самые маленькие сапоги там начинаются с 41 размера.
Лично ей достался 42й.
* * *
— Угу. Лабутены подкачали, кто бы спорил, — Виктория со вздохом топнула каблуком резинового сапога сорок третьего размера в пол. — Так чего хотела?
— Ты все назначения разнесла? — уточнила придирчиво Меруерт.
— Все… А ты всех померяла? — подруга взяла из рук одногруппницы листки обхода.
Сатурацию, пульс, давление и температуру пациентам измеряли четыре раза в сутки.
— Всех. Кроме Копейкина и Әбікен. Первого на месте нет, опять из туалета не вылезает… жрал бы поменьше свои тухлые котлеты…
— У него же нет обоняния, — Вика, пожав плечами, быстро застучала по клавишам, занося в онлайн-журнал результаты дневного обхода. — А до холодильника пациентов пока не доходит. С дедушкой что?
