только уйти из дома, как… как… — Тауфлибу не хватало слов.
— Вас не было дома? — Лапидиус сделал вид, что слышит об этом впервые. — А где вы были?
— Вас не касается! Вы мне оплатите труд моего подручного! Я выясню точно, сколько он занимался этим идиотизмом, и выставлю вам счет за каждую минуту!
— Колодец был отравлен, мастер, и я не спрашиваю, кем. Но раз уж вы имеете обыкновение пользоваться им, и бесплатно, должен вам заметить, то не кажется ли вам естественным, чтобы Горм выполнил эту работу?
— Вы намекаете, что это я отравил воду? Какая наглость! Но не будем отклоняться! Повторяю: я выставлю вам счет за каждую минуту!
На крик Тауфлиба тем временем собрались любопытные. Марта тоже услышала его и, приоткрыв дверь, высунула голову.
— Энто вы, хозяин? Чё тако стряслось? Я…
Лапидиус махнул ей, чтоб исчезла.
— Ладно, Марта, не вмешивайся.
Служанка недовольно убралась.
— Ну, спустили пар? — обратился он к Тауфлибу.
— Вовсе нет! Пока Горм вычерпывал ваш колодец, работа в мастерской стояла! Важная работа!
— Не считаете ли, что нам лучше продолжить разговор во дворе?
— Да пожалуйста! Только не думайте, что удастся отвертеться от платы!
Лапидиус пошел вперед и остановился у кустов смородины.
— Так, ради мира и спокойствия я возмещу вам… э… убытки при первом удобном случае. Но раз уж вы упомянули мастерскую, слышал, вы храните там огромную корзину для сбора плодов? Скажите на милость, зачем слесарных дел мастеру подобная вещь?
Тауфлиб на мгновение смешался, но только на мгновение. Он угрожающе сузил глаза.
— Вот вы себя и выдали, Лапидиус! Вам потому известно о корзине, что это вы вломились ночью в мой дом, не так ли? Долго же я гадал, кто бы это мог быть, и вот, мои подозрения подтвердились. Еще днем вы притащились ко мне с этой дурацкой треногой. Я сразу подумал, что здесь что-то не так. Дело было совсем не в погнутой ноге, вам нужен был мой большой бур. Я помню, вы держали его в руках, я еще сказал вам, чтобы положили на место! Раз не удалось тогда, вы прокрались ко мне ночью и украли его! Уж не говорю о погроме, который вы устроили в моем доме! Только вот что я вам скажу: вы мне за все заплатите! За все! Вы вор, магистр Лапидиус! Подлый вор! Сегодня же пойду к начальнику стражи….
— Никуда вы не пойдете, — перебил Лапидиус. Он был поражен проницательностью мастера, которая теперь грозила довести его до беды. Пришла пора повернуть разговор иначе. — Никуда. Да, ваш бур у меня, но я его не украл, как вы выразились, а укрыл в надежном месте. Этот инструмент связан с убийством той женщины, чья голова висела над моей дверью.
— Неужели?
— Вы не смотрели на столпотворение у моего дома, вам было неинтересно, равно как и Горму, но о мертвой голове с рогами вы определенно слышали, а ваш козел как раз лишился рогов.
— Куда вы клоните?
— На конце вашего бура налипла кровь.
— Разве? — Гнев мастера сменился бдительностью. — Пустые слова.
— Это кровь, я выяснил несколькими опытами. Кровь на вашем инструменте!
Тауфлиб пренебрежительно махнул рукой:
— Ну и что? Недавно поранил руку, когда сверлил.
— Каждый может так сказать. Это, несомненно, кровь, и вероятно, чужая.
— Вы что, хотите сказать, что я связан с теми дьявольскими убийствами? Вам это надо, поскольку Зеклер живет под вашей крышей!
Лапидиус не сдавался:
— Это, несомненно, кровь. Кровь убитой женщины. Потому что бур — ваш бур! — точно подходит к просверленным отверстиям, куда вставили рога.
Лицо мастера сделалось серым.
— Это не я, ради всего святого, правда, не я!
— Тогда, может быть, соблаговолите сказать, как попала корзина в вашу мастерскую?
— Бога ради! Понятия не имею. Должно быть, Горм притащил. Откуда мне знать, зачем она ему? Я его спросил пару раз, но он будто воды в рот набрал. Если уж чего-то не хочет, так его не сдвинешь. Тут даже я бессилен.
— Эта корзина из Цирбельхё. Она стояла у Кривой Юлии, корзинщицы, которая там жила.
— Ну и что?
— Я сказал «жила», не заметили? Теперь она мертва. Ее убили, а корзина исчезла.
Тауфлибу потребовалось время, чтобы обдумать сказанное. Потом он нахмурился.
— Возможно, господин магистр, что Горм взял корзину у Кривой Юлии. Возможно, что женщина убита. Но это еще не значит, что одно связано с другим. Горм, конечно, звезд с неба не хватает, но он неплохой малый. Он и мухи не обидит! Даже мухи!
— Ваш подмастерье каждую ночь проводит дома?
— Ну, я…
— Отвечайте!
Тауфлиб собрался с духом:
— Разумеется. Всегда.
Лапидиус видел, что он лжет. И не только видел, он это знал. Потому что в ту ночь, когда он проник в дом Тауфлиба, тот сам сетовал, что Горма нет.
— Вы знаете пещеру Шабаша?
— Пещеру… как?
— Шабаша.
— Нет.
Лапидиус был убежден, что мастер снова лжет.
— Вы знаете, что такое сталактиты и сталагмиты?
— Э… нет.
— У вас есть маска дьявола?
— Что?
— Вам говорит что-нибудь понятие «сыны дьявола»?
— Э… нет.
— Вы знаете триптих святого Габриеля в церкви пастора Фирбуша?
— Нет. Послушайте, что все это значит? Я…
— Значит, вы не знаете и того, что его осквернили? Сделали надрез на шее архангела?
В лице Тауфлиба Лапидиусу почудилась смесь упрямства и вины.
— Нет, черт подери! Нет, нет и нет!
— Вам говорят что-то буквы DRJO или DRJG? Знаете, для чего используется белена?
— Да.
— Что вы имеете в виду, буквы или белену?
— Белену, конечно. Она дурманит.
— Ага. Уже лучше. Потихоньку продвигаемся. Вам знакомы Кёхлин и Друсвайлер? Те бабы, что оклеветали Фрею Зеклер?
— А кто их не знает! Но я…
— Хорошо, хорошо. Вы владеете латынью?
— Что? Так, немного. Чуть-чуть учился в латинской школе…
— Очень хорошо. Вы знаете, что означает Filii Satani?
— Нет, хотя погодите… — Тауфлиб теперь казался чуть сбитым с толку. — Что-то про сыновей и дьявола.
— Вы сами сказали. Я знал, что мы подойдем ближе к делу. Вы не ощущаете себя «сыном дьявола»? Признайтесь честно. У меня много доказательств, что вы являетесь таковым. Сатана коварен, иногда он является во плоти. Большей частью по ночам. У вас не бывает иногда такого ощущения, что вас пронизывает зло? Что вас распирает жар? Хочется убивать? Насиловать? Пить кровь?
Лапидиус намеренно взвинчивал голос и под конец почти кричал. Тем более он удивился, что ответа на это не последовало. Мертвая тишина стояла во дворе. Тауфлиб молчал, глядя куда-то вдаль. Наконец он сказал:
— Думаю, в каждом из нас есть частица дьявола, магистр.
