class="image">
Несомненно, что ситуация во всей ее перспективе была понятна Владимиру еще до захвата Киева, учитывая, что первый свой поход он совершил именно в Червенские земли. Владимир с Добрыней еще не успели покинуть Данию, когда Метко начал вводить свои дружины в Червенские земли, где встретил серьезное сопротивление. Оно было тем более упорным, что Метко одновременно стремился искоренять местные языческие культы. Когда Владимир захватил Киев, поляки все еще не утвердили своего положения в Прикарпатье. Затеянная Метко I война превращалась в затяжной конфликт. Поляки были измотаны и, как всегда при таком обороте дела, становились все более жестокими. Жестокость же порождает ответную ненависть и еще большее сопротивление. Конечно, с течением времени полякам удалось бы сломить сопротивление местного населения. Скорее всего, польский князь сообразил бы, что нужно подкупать и перетягивать на свою сторону дулебско-волынскую родоплеменную знать. Но Владимир Святославич своим походом 981 года этого времени полякам не дал.
Как проходили военные действия русов с поляками – сказать трудно. Но вот на что следует обратить внимание: поход Владимира был удивительно короток по времени (ведь он успел в том же году повоевать и на востоке, с вятичами), однако, при этом, оказался в высшей степени успешен. Червенские земли прочно вошли в состав Киевской Руси и с течением времени в них образуется два мощных княжества, Галицкое и Волынское. Это обстоятельство позволяет с большой долей вероятности предположить, что дружины киевского князя принимали как освободителей, что им оказывало поддержку все население края: простые общники и знать. А это значит, что методы русской дружины качественно отличались от действий поляков. Владимир Святославич явился в Червенские земли как защитник братьев от поработителей и смело вооружал местное население, включая его в ряды своего войска. А ничто не объединяет так хорошо, как общий победоносный боевой опыт. Выдержать лобового натиска свежих полков князя Владимира при одновременной партизанской войне дулебов и волынян поляки не смогли. После их вытеснения Владимир предложил жителям Червонной Руси свое покровительство. И оно было принято. Очевидно, Владимир был очень убедителен. Уже по ситуации в Киеве 980 года видно, каким он был мастером сочетать действия военные и политические, действуя не только настойчиво, но и гибко, находя взаимоприемлемые разумные компромиссы.
Правда, тем самым Владимир Святославич буквально втолкнул поляков обратно в германские объятия. Метко I ничего не оставалось делать, как вновь пойти на сближение с Германией.
Глава 14. Походы Владимира
После похода в Червенские земли, который, при всей его стремительности, оказался результативным и по долгосрочным последствиям своим подлинно историческим, Владимир Святославич в течение пяти последующих лет ходил в походы по наиболее беспокойным окраинам Руси. Направления этих походов указывают, что не все окраины смиренно приняли власть нового великого князя. Наиболее проблемными оказались земли к востоку от Днепра – радимичей и вятичей.
Радимичи, к которым летописец Нестор относился даже и в начале XII века с некоторым предубеждением, были «от рода ляхов», пришли с запада и обосновались в междуречье Днепра и Десны задолго до образования Древнерусского государства, да и задолго до появления в Восточной Европе выходцев из Скандинавии. На севере их территории подходили к Смоленску. На юге же – узкой полосой почти вплотную прилегали к Киеву. На протяжении почти пятисот верст радимичи контролировали левый берег Днепра, а потому легко могли парализовать связь южной и северной Руси и, прежде всего, торговые контакты. Правда, сами же радимичи от того и пострадали бы. Очевидно, радимичи не имели желания выходить из состава Киевской Руси, а хотели иметь для себя какие-то особые преференции. Следовательно, инициатором недовольства явилась местная знать, которая массовой поддержки населения не имела. Владимир Святославич лишь перешел Днепр, но далее в земли радимичей входить благоразумно не стал – наличие большой армии уже само по себе провоцирует к массовому сопротивлению, чего великий князь хотел избежать. Вперед он выслал передовой и, очевидно, небольшой отряд воеводы с прозвищем Волчий Хвост, который и встретил на реке Пищане дружину радимичских инсургентов. Сражение вышло коротким; надо полагать, немногочисленная, наспех и плохо организованная рать радимичской знати не выдержала даже первого удара киевского передового полка и бежала, память о чем сохранилась до самого конца истории Киевской Руси в уничижительно-ироничном присловье «Пищанцы от волчьего хвоста бегают». Обратим внимание – не «радимичи», а именно «пищанцы»! Это достаточно красноречиво свидетельствует о том, что мятеж был поднят только частью местной знати и никак не был поддержан основной массой населения.
Если поход в землю радимичей был легким, то того же никак нельзя сказать о походах на вятичей. Самое восточное из восточнославянских племен имело недобрую память и не случайно образ вятича запечатлен в былинном образе Соловья-Разбойника, который, сидя за тыном, на который нанизаны человечьи черепа, «ни конному, ни пешему не дает проезда». Земли вятичей начинались сразу за Десной и шли по берегам Оки до Дона и Донца. На востоке они граничили с мерей, муромой и мордвой. Территория была густо покрыта лесом с населением суровым, непримиримым и свободолюбивым. Долгие годы соседства со степными племенами, с Хазарским каганатом приучили этот народ к постоянной готовности к обороне. Тому же способствовали и упорные на протяжении VII – начала IX веков попытки насельников варяжских анклавов пройти из Клязьминского района на Дон и Северный Донец, с тем, чтобы по ним выйти на Приазовье в обход несговорчивого Киева. Позднее уже киевские князья стремились подчинить себе вятичей, поскольку через их земли по Оке можно было выйти к Волге и в союзе с волжскими булгарами атаковать с севера Хазарский каганат. Вятичи же крайне болезненно реагировали на всякие попытки внешнего давления и, кроме того, не желали иметь дополнительные причины для конфликта с грозными и жестокими хазарами. Показательно, что путь полюдья, совершавшегося, скажем, Игорем Старым, как он описан Константином Порфирогенетом, даже не задевал вятические территории: восточная часть полюдья от Смоленска до Киева проходила через Ельню, Дебрянск, Трубеж и Новгород-Северский, т. е. как раз вниз по течению Десны до впадения в нее Сейма.
Святослав Игоревич, как известно, в 964 году ходил походом на вятичей и даже оставался на берегу Оки зимой 964-965 года, готовясь к тому походу на Итиль, который окажется смертельным для переживавшей системный кризис Хазарии. Святослав был полководцем умелым и лишенным сентиментальности. Однако года, проведенного на Оке, оказалось недостаточно. И уже после гибели Хазарии, наступая, надо полагать, с юга, со
