— Ага, — насмешливо отозвалась ведьма. — Вам надо будет еще подумать год-другой.
— А тебя это вообще не касается, нахалка! — цыкнул Бреннон.
— Даже благодарность за то, что вивене провела почти весь день с вашей племянницей не заставит вас думать поживее?
Комиссар смущенно отвернулся. Надо наконец навестить сестру и проведать Пегги. Валентина прислала ему записку, где сообщила, что с девушкой все в порядке, но он должен сам зайти, проверить… Правда, Натан с досадой признался себе, что опасается встречи с сестрой — Марта, забыв о своей нынешней респектабельности, могла и кочергой огреть за все, что случилось с дочерью.
— Надеюсь, вы вчера хотя бы немного отдохнули, — сказал Лонгсдейл. — Как я понял, проводив мистера Редферна, вы вернулись домой?
— Э… не совсем, — пробормотал Бреннон, собрался с духом и все рассказал. Едва ли пироман бы этому обрадовался, но комиссар счел, что обязан это сделать — тем более, что он не смог выполнить данное Лонгсдейлу обещание. Он ведь так и не узнал, ни кто это делает, ни как обратить процесс вспять…
— Псих, — тихо сказала Джен, когда Натан закончил. Лонгсдейл молчал, склонив голову и размышляя. Только пес сел рядом с Бренноном, положил лапу ему на колено и пристально уставился в лицо. Если бы Натан еще мог понять, что Кусач хочет до него донести! Комиссар потрепал пса по холке и спросил:
— Что вы помните? Где вы были, когда очнулись? Вы вообще помните что-нибудь о… о первых часах?
— Комнату, — негромко ответил консультант, хмурясь. — Маленькая спальня с длинным столом у окна… много ящиков… Стеллаж с книгами в углу… да, было письмо. Конверт с инструкциями на столике у кровати, — он спустил руку с подлокотника и зашарил по воздуху. Пес тут же вернулся к его креслу и сунулся под руку Лонгсдейла. Консультант глубоко зарылся ладонью в густую рыжую шерсть.
— Я прочел инструкции. Все вещи в комнате принадлежали мне. В конверте было письмо в банк с моим счетом…
— Какой банк?
— Банк Виллануова, в Эрнесинье, — сказал Лонгсдейл, и Бреннон удивленно промолчал. Он ждал, что консультант назовет какой-нибудь из банков Риады или Илары.
— Вы были в замке?
— Нет, это был большой дом, особняк за городом.
— Каким городом?
— Сан-Хуан-де-Альмадос, — внезапно заявил консультант, и Натан чуть не подпрыгнул:
— Это еще где?
— Да, — Лонгсдейл потер лоб, — это был Сан-Хуан. Небольшой полувымерший городок на северо-восточном побережье Эсмераны. Кругом горы, уехать можно либо морем, либо по единственной дороге…
— Какого черта вы делали в Эсмеране?
— До процесса или после?
Комиссар не стал уточнять. Он был глубоко разочарован — он-то надеялся, что Лонгсдейл опишет замок Редферна или, на худой конец, упомянет Илару, где пироман ошивается много и часто. Но это же значит, что у Редферна есть минимум три базы в трех странах, и кто знает, может, таких баз намного больше?
— А замок? Он вам знаком хотя бы по описанию?
— Я был во многих замках, — с улыбкой сказал консультант. — Почти в каждом было с чем поработать. Но, понимаете, Редферн мог полностью его перестроить, и мне уже не узнать замок по описанию.
— И то верно, — вздохнул Бреннон. — Я-то думал, что ваша родственная связь приведет именно сюда…
— Вы полагаете, что я принадлежу к семье Редфернов, но, как я понял, Энджел Редферн родился в конце шестнадцатого века. Даже если вы правы, то я мог никогда его не знать. Фактически, он мой дальний предок.
— Но вы его знали, — сказал комиссар, пристально глядя на консультанта. — Вы узнали его и попытались задушить там, на корабле.
— Что-оо?! — Лонгсдейл подскочил в кресле и в негодовании вскричал: — Я этого не помню! Я не мог этого сделать! С какой стати мне…
— Его помнит тот, другой, — ответил Бреннон, с удивлением отметив, что еще ни разу не видел Лонгсдейла настолько возмущенным. — Тот человек, которым вы были до процесса. Ваш пес тоже помнит Редферна.
Кусач опустил морду на колено консультанту.
— Я не помню… — потерянно прошептал Лонгсдейл. — Я ничего такого не помню.
— Это вы, Джон, — мягко сказал комиссар, — тот, кем вы были до превращения. Вы знали Редферна и за что-то очень на него злы. Быть может, за то, что это он привел вас в тот дом на побережье Эсмераны, или за то, что он не помешал процессу.
— Вы говорили, сэр, что все Редферны однажды просто исчезли, — вдруг вмешалась Джен. — Даже показывали мне их родовое древо. Последний ребенок в их семье родился семьдесят пять лет назад. Раз пироман устроил это все в их замке, то, быть может, они узнали обо всем: о нежити, о нечисти, о консультантах — и решили стать частью организации охотников? А если Лонгсдейл или кем он там был выступил против…
— А дети? — спросил Бреннон, у которого от этого предположения мороз пошел по коже. — Куда они дели детей?
— Ну… а куда у вас принято их девать? — пожала плечами Джен. — Может, вырастили и тоже того, в консультанты.
— Что же это за семейство, которое готово так поступить?
— Если пироман такой, — хмыкнула ведьма, — то откуда нам знать, что его родичи чем-то лучше? Как вы говорите, они поколениями пили воду из магической жилы и могут так сильно отличаться от людей… — она помолчала, размышляя, и неохотно добавила: — Может, они уже были больше похожи на нас. Вон, пироман младше последнего поколения лет на двести, и то полностью полоумный. Представляете, какие у него потомки?
— Ну, он не совсем полоумный… — пробормотал Натан: некое здравое зерно в рассуждениях Энджела иногда было. Но если Редферны приняли такое решение, а Лонгсдейл стал изгоем в семье, потому что не согласился — то это многое объясняет…
— Но тогда где они все? — тихо спросил консультант. — Почему они оставили свой замок?
— Не знаю. На то могли быть причины…
Лонгсдейл нахмурился и наконец поднял глаза на комиссара:
— Вы сможете найти Редфернов?
Пес почему-то тихо вздохнул и лизнул руку консультанта.
— А вы хотите их увидеть?
Лонгсдейл долго молчал, напряженно раздумывая, и наконец сказал:
— Да. Хочу.
16 сентября
Маргарет полулежала в кровати, завернувшись в плед, и смотрела в окно. Это ее кровать, и ее комната, и ее подушка — и это было так странно, вновь оказаться здесь, снова видеть в окно ту же улицу и те же дома по соседству. Вчерашний день ей едва запомнился: она смутно осознавала, что сперва долго плакала, уткнувшись в мягкую мамину грудь, потом была горячая ванна, какая-то еда — и еще прекрасное лицо в золотом ореоле, а потом Маргарет уснула, крепко держась за руку отца.
«Валентина, — подумала девушка. — Наверное, это была Валентина…»
