— И да, и нет, — честно отвечаю. — Он же всегда в телефоне, мы разговариваем по нескольку раз на дню. Мне иногда кажется, что мы, когда он здесь был, не всегда так много общались, как сейчас. И знаешь, все не так, как с Ромой. Я ведь даже ни одного его товарища по команде не знала, он присылал мне несколько селфи на фоне символики «Барселоны», ну еще виды красивые моря и гор. И все. Я на самом деле понятия не имела, как он живет и что делает.
— А с Разумовским по-другому, хочешь сказать? Он же…
— Бабник? И тоже мне врет? А смысл? Мы с ним не встречаемся, он мне не парень, мы общаемся как друзья. Мне кажется, я тоже живу сейчас в Кракове, уже начала польскую речь различать, он же любит по улице ходить и болтать со мной. Я даже один раз с его мамой говорила, недолго, правда, но сам факт. Янош тогда у нее в больнице был.
— Как она?
— Не очень хорошо. Даже через скайп видно, что ей тяжело. Янош много времени с ней проводит. Он хороший сын, не думала о нем такого раньше.
Арина усаживается за стол и начинает вслух разбирать перевод. Предложение за предложением. Делает это довольно быстро, Янош, как обычно, еще и разъяснения прислал. Андреева не придерется. Я правду сказала Арине — мы с ним очень много разговариваем, обо всем, он даже про Корнеева вчера спрашивал. Только пока про Лученко не рассказала, не хочу, чтобы он переживал. Я никогда не скажу Солдатенковой, как сильно мне не хватает его рядом, как хочу дотронуться до него, просто дышать с ним одним воздухом, слышать его дурацкие шутки над преподами. Обнять его…
— Понятно, когда он вернется? — Арина отрывается от перевода и вопросительно смотрит на меня.
— Нет. Но не думаю, что скоро. Как я понимаю, реабилитация идет не так быстро, как хотелось бы.
— Но ведь Андрияш уже вернулся. Завтра у нас с ним первая пара. Думаешь, у него нет никого там? Ну кто-то типа Полины, или Жанны, или…
— Или любого женского имени? Я не знаю. Он мне ничего не обещал, как и я ему. Не имею права спрашивать его даже об этом. Прости, я не хочу об этом говорить!
Арина снова утыкается в перевод, а я ставлю чайник кипятиться. Я прекрасно понимаю, что Янош-друг и Янош — любимый парень — это как небо и земля. Никогда не объединятся в единое целое.
В дверь стучат, наверняка соседи узнали, что я вернулась. Вчера девчонкам как раз говорила об этом. Но на пороге стоит… Таня.
— Я звонила тебе, но ты не ответила, а я тут, на пятом этаже у парней тусуюсь, дай, думаю, зайду.
— Проходи, конечно.
— Я на минуту. Держи. — Протягивает мне черный блестящий конверт. — От нашего владельца. Ему хорошо так отвалили, чтобы он на ментов не жаловался за тот налет. Это карта постоянного клиента, год все напитки бесплатны и индивидуальные скидки, если решишь компанию позвать.
— Ого! — восклицает Арина. — Круто!
— Круто! — соглашается Танька. — Тебе, наверное, будет интересно узнать, что он такие же карты подарил тем, кто слишком много поставил на Яноша в том пари. Не бог весть какая компенсация, но все же.
— Спасибо!
— Пока!
Верчу в руках конверт, думаю о том, что вряд ли когда-то воспользуюсь его содержимым. Но приятно.
— Так, ну вроде все! Яношу от меня привет большой, — провозглашает через час довольная Солдатенкова. — С таким другом можно и на пары не ходить.
Я улыбаюсь, а сама смотрю на часы — минут через двадцать будет звонить клоун. Он обычно так и делает, перед сном. Часа два с ним болтаем, пока я уже не засыпаю.
— Можно не ходить, но я бы лучше ходила. До завтра, Ариш!
Сижу на кровати, обложившись учебниками, жду писка скайпа, успеваю еще языкознание просмотреть, основы толерантности, а звонка все нет. Лишь через полчаса раздался звонок.
— Спишь уже? Ого! Знакомые обшарпанные стены. Ты снова в общаге, Заноза! Скучаю по этой комнатушке.
— Спасибо за латынь, ты меня разбаловал, еще и испанский. Скучаешь по учебе?
— Я по тебе скучаю, Юля. Очень.
Внутри все замирает. Опускаю взгляд, чтобы он не заметил моего волнения.
— И я, — заставляю себя улыбнуться. — Как сегодня обследование прошло?
— Нормально, домашние стены помогают, папа нанял круглосуточную сиделку. Мама не терпит чужих людей у себя в доме, но сейчас вынуждена смириться.
Я понимающе улыбаюсь, по редким репликам Яноша я лучше представляю характер его матери. Лада наверняка тоже была чужой.
— Юль, извини, — Янош отвлекается куда-то в сторону. — Мама как раз зовет. Если будет не поздно, я еще сегодня позвоню, ну а если нет, тогда до утра. Пока, Заноза!
— Пока, клоун!
Но он не перезванивает. Я засыпаю, надеясь, что ничего ужасного не произошло. И она просто хотела поговорить с сыном.
Утром чудовищным образом просыпаю. Не поставила мобильный на ночь заряжаться, так не только на первую пару опоздала безбожно, но еще и с Яношем не поговорила. Сама звоню ему по дороге в универ, но он вне зоны действия. Мысли в голову лезут дурацкие.
Приезжаю к концу первой пары, суюсь на языкознание, только чтобы взглянуть на Андрияша: если он спокойно читает лекцию, значит, ничего страшного.
— Юля, вы зашли поздороваться? — Разумовский снисходительно улыбается, я слышу смешки ребят, но они не задевают.
— Проспала, простите, пожалуйста, я самостоятельно проработаю эту тему.
— Не сомневаюсь.
Вторая пара — испанский. Здесь все как обычно: заикающийся Зайцев, скучающие девчонки и парни, «сидящие» в телефонах. Зато за идеально выполненную домашку нас с Солдатенковой похвалили. Gracias.
— Мне кажется, в сессию с испанским проскочим, на следующей неделе, правда, промежуточный зачет, — говорит Корнеев, догоняя нас с Ариной в коридоре. — Что думаешь, Юль?
— Не знаю, не уверена. Они легко могут и всю группу завалить. Мы все плаваем, Саш. И я не уверена, что на зачете не посыпемся.
— Да чего гадать-то? — добавляет Солдатенкова. — Скоро все узнаем.
Латынь — это не испанский, тут приходится пахать. И чем ближе к экзамену, тем больше.
Рассаживаемся в аудитории, Корнеев умудряется пристроиться рядом, пока Аринка болтает с Солнцевой.
— Ну одну пару-то, Юль? Я с латинским не дружу, мне помощь нужна.
Смотрит на меня так жалостливо, что язык не поворачивается его послать. После того как Янош уехал и Рома перестал быть моим парнем, Корнеева будто подменили.
— Это плохая идея, Саш. Не стоит.
— Пожалуйста! Пара уже началась, — радостно добавляет и кивает на Андрееву, которая раскладывает на кафедре свои тетради.
— Так, все на месте, можно начинать. Как домашний текст для перевода? Сложный оказался? — Она поднимает на нас взгляд, явно высматривает первую на сегодня жертву.
