— И что мне было делать? Брать ее с собой? Это ли верно, подвергать Вирану такой опасности?
— Для начала было бы неплохо с ней поговорить, — голос фейри вдруг стал серьезным, почти злым. — Если бы она была готова и ей не пришлось выдумывать на ходу, как спасать ваши шкуры, возможно, опасность была бы меньше!
— Ладно, я уже понял, что мне самому не справиться, — примирительно поднял руки я.
— Да. Тебе не справиться. Но не забывай, что она-то справлялась. И не один год. Не смей проявлять неуважения к ее милости. Она его заслужила каждым днем своей жизни в этих местах.
Не услышав ответа, фейри, став в одно мгновение маленькой точкой, исчез. А с левой стороны, прямо среди деревьев и кустов, появилась узкая, чуть освещенная огоньками тропинка. Она так разительно отличалась от той, на которой я стоял сейчас, что сомнений не оставалось. Шагнув на новую дорогу, через два шага я вышел к ограде поместья, неверяще протерев лицо. Во дворе горели костры, доносились голоса людей, несмотря на поздний час.
Обойдя ограду, с трудом переставляя ноги, я ввалился в лагерь, почти тут же наткнувшись на Кастана.
— О, вернулся. Живой. И мокрый, как Леран и обещал. Только мы тебя раньше ждали. Идем, — болтая, как сорока, загалдел хар, поддерживая. Кажется, у меня в одно мгновение все силы из тела вытянуло. — Мы тебе ванну приготовили, горячую. И ужин. Так что сейчас отогреешься. О, тут новость такая пришла. Говорят, ты теперь барон. Когда успел? А Анна — вовсе и не Анна. Это ты случайно так угадал? Или просто мне не сказал?
Я едва не расхохотался, поражаясь несообразительности друга. Только он мог так много времени проводить рядом со мной и Вираной и ничего не заметить.
Просидев в горячей воде, отогревая кости и мышцы, я с трудом выполз из бочки. За занавеской в палатке Лерана шел тихий разговор, из которого я понял, что всех остальных вывели из лесу примерно так же. Все же, местные духи умеют воспитывать к себе уважение. И это, по словам Хазета, мы очень дешево отделались. Не всем и не всегда везет вернуться живыми и здоровыми после шуток фейри.
Наскоро, почти на ходу перекусив, я махнул мужчинам, двигаясь в сторону темного, спящего дома. Сейчас я хотел только одного. Оказаться в постели, и чтобы моя удивительная супруга жалась к моему боку.
Глава 45
Проснулась я среди ночи от постороннего присутствия. Кто-то весьма шумно шуршал в моей комнате и недовольно тихо фыркал.
— Кто здесь? — тихо, несколько вздрагивая от волнения спросила я.
— Разбудил? — голосом Тазура, хриплым и утомленным, отозвалась темнота. — Прости, не хотел. Устал очень.
— Что ты тут делаешь? — протирая глаза и садясь на кровати, удивленно спросила.
— Пришел к своей жене, — садясь на край и со стуком кидая на пол сапоги, как само собой разумеющееся, отозвался мужчина.
— Но ты должен спать в большой комнате. Там… — я совсем не ожидала, что он осмелится прийти. Это казалось несколько неправильным, что лард явился сюда, в мою скромную, небольшую комнату.
— Там нет тебя, а я, уж прости, после этой бесконечной ночной прогулки, не в состоянии носить тебя на руках, — мне не позволили ничего возразить. Супруг забрался под одеяло, обняв меня и повалив на перину.
— Но это же…
— Ничего не хочу знать, Вирана. Я так зверски устал. Красавица моя, — уже сонным, глухим голосом отозвался Тазур, притягивая меня все ближе и удобно устраивая под боком, — ты сама всем рассказала, что я тут теперь барон, так что помолчи. Продолжим утром. Все утром.
Тяжелая рука крепко прижала плечи, нос уткнулся в горячую, пахнущую мылом грудь, от которой шло приятное тепло. Задумавшись на минуту, не желая ночью устраивать скандал, да и по правде, соскучившись по стальным, но таким нежным объятиям, широко зевнула. Пускай. Утром, значит утром.
Я совсем не желала просыпаться. Было так тепло, так уютно и мягко, что на глазах, кажется, сплелись ресницы, чтобы только не позволить дневному свету потревожить сон. Но мешал не свет. Мешали руки, которые медленно скользили по моему расслабленному телу, будоража каждый сантиметр кожи.
Пребывая на грани между сном и бодрствованием, я вдруг дернулась всем телом от теплой, сладкой волны, прошедшей по телу. Сон пропал почти мгновенно. Глаза распахнулись и в полумраке утра на меня уставились темные, лукавые глаза Тазура.
— Проснулась, моя волшебница? — как большой кот, мурлыкнул этот мужчина, чего я раньше за ним не замечала.
— Никакая я не волшебница, — тихо возразила, немного тушуясь под таки откровенно-пожирающим взглядом.
— Ну, нет. Я теперь не поверю в это. Как же ты пахнешь! — нос ларда, отвлекая меня от резкого ответа, уткнулся в шею, прошел до самого уха, совершенно не позволяя сосредоточиться.
— Тазур, я… — мысль убегала, совершенно не слушаясь. Было что-то важное, что нужно было сообщить супругу. Про… Про что?
— Ты. Только ты. Голову мне затуманила, за нос столько времени водила, всю душу выскребла, — бормотал какие-то непонятные обвинения, от которых почему-то хотелось смеяться.
Горячие губы скользнули ниже, к ключице, прихватив тонкую кожу, заставляя тихо вскрикнуть.
— Что это за безобразие? — тихое ворчание ларда заставило напрячься и судорожно вспоминать, где именно и в каком виде может быть что-то достойное такой характеристики. — Красавица моя, нам предстоит срочно, первостепенно, разбираться с твоей одеждой. Это же просто…
Слова заглушил громки, характерный «крак[11]», с которым мою ночную рубашку настигла должность половой тряпки. Не ожидая подобного, я вскрикнула, легко стукнув мужа по плечу.
— Что ты творишь?!
— Я тебе обещал делать все, как полагается, но это затруднительно, когда супруга укутана в подобный мешок, — подняв на меня взгляд, с озорным блеском в глазах отозвался Тазур.
— Но это самая теплая из моих рубашек!
— Была. Теперь у тебя есть теплый я. А у меня обязанности. Не мешай, — фыркнув, мужчина вернулся к прерванному занятию, рассыпая поцелуи по шее, ключицам и всему, что ниже.
— Но ты говорил… — голос срывался, дыхание давно сбилось а тело мелко подрагивало.
— Говорил, обещал, а ты отвлекаешь. Придется с этим что-то делать, — резко потянувшись вверх, Тазур закрыл мой рот горячим поцелуем, от которого из головы разом вылетели все мысли.
Томно потягиваясь, с улыбкой, прилипшей к губам, я никак не могла себя заставить выбраться из постели, хотя утро уже давно вошло в свои права. Тазур, напоследок крепко меня обняв и чмокнув в макушку унесся по делам, предупредив, что мы в последний раз спим в этой узкой и такой неудобной кровати.
Собраться я себя заставила только тогда, когда со двора донеслись неясные женские крики. Встревоженная, накинув на голое тело платье и шаль сверху, на ходу заплетая косу, я выскочила на двор, готовая огреть кочергой любого, кто обидел моих девок. Но увидев ситуацию и спокойное выражение лица участников и свидетелей всего происходящего, решила обождать. Спустившись с крыльца, подойдя ближе ко всем действующим лицам, стала за спиной Тазура.
