— А ты, крысеныш, к моей жене подкатывал в моем доме. Да я тебя урою!
Эмма, подняв бровь, глянула на Крисси.
— Ужас, какой стыд, — прошептала Крисси.
— Эй! — крикнул Фрэнк, ткнув Мэтта в грудь. — Отойдите. Не отойдете — арестую на месте. Доставите ему удовольствие.
— Арестуйте его, арестуйте! Он на меня напал! Теперь Фрэнк упер руку в грудь Рона.
— Как я видел, вы оба начали драку одновременно. Давайте на этом и остановимся, ладно? Нехорошо получится, вы же только что давали показания в деле об убийстве, а теперь ввязались в драку с соседом. Никто не станет разбираться, кто первым ударил.
Рон уставился на Фрэнка.
— Если он еще раз приблизится к моему дому…
— Тогда я вернусь с ордером на арест.
— Отлично. Слыхал, ты, недомерок? С ордером.
Мэтт рванулся в бой в обход Фрэнка.
— В дом! — рявкнул Фрэнк на Рона.
Рон подчинился и ретировался в дом, хлопнув дверью. Крисси подошла к мужу. Эмма затаила дыхание, когда та взяла руку мужа в свою и осмотрела разбитые костяшки пальцев.
— Настоятельно рекомендую увести вашего Ланселота домой, — сказал Фрэнк.
— Спасибо, детектив, — ответила Крисси, дергая мужа за руку.
— Прости, Крисси, но я не мог иначе. — Мэтт тяжело дышал. — Очень хотелось избить его. Это ничего, что вмешалась полиция. В следующий раз ему так не повезет.
Эмма и Фрэнк смотрели им вслед.
— Битва при Пустой Долине, — сказал Фрэнк. — Мэтт Хеннесси защищал поруганную честь супруги, растаскивали вдесятером.
Эмма улыбнулась.
— А ты, оказывается, прямо-таки оборотень в погонах, — бросила она. — Смотри, чтобы Рон не передумал и не подал заявление о нападении.
— Ну да, ну да. А Мэтт тут же вчинит Рону встречный иск о компенсации ущерба его штанам. Знаешь, что тут самое забавное?
— Что?
— Ты только что рассказала мне, что тебя несколько лет преследовал психопат; моя жена погибла в автокатастрофе — но я не думаю, что кто-то из нас готов поменяться местами с кем-нибудь из этой Долины. Не в деньгах счастье. Наглядный пример, а?
— Пожалуй, — сказала Эмма, наклонив голову.
— Подожди-ка, это еще кто?
Фрэнк достал телефон.
— Амира? — ответил он. — Хм-м. Да? Нет, не думаю. Холли, да, но ей семнадцать. Так. Сделаем. Я сейчас вызову кого-нибудь в форме. Спасибо.
Эмма дождалась, пока он закончит разговор.
— Ну и что?
— Это Амира.
— Это я уже поняла.
— Она разбирает отпечатки пальцев. Трубы у котла протерты, но на самом котле есть отпечатки. Один принадлежит Оливии. — Фрэнк замолк.
— И? — Эмма поняла, что дело серьезное.
— И она нашла фрагмент еще одного отпечатка. Сначала думала, что это тоже Оливии, но теперь уверена, что нет.
— И чей же он?
— Она не знает. Но говорит, что он маленький.
— Что это значит?.. А?
Они стояли прямо напротив дома Соланке.
Оба помолчали.
— Может быть, Кэм? — сказал Фрэнк.
Эмма кивнула. Но она так не думала. У Кэма уже должны были взять отпечатки, чтобы сопоставить с отпечатками на почтовом ящике.
Если в этом доме отыскался отпечаток пальца ребенка, скорее всего, его оставил Вулф.
Лили и Дэвид №2— К нам полицейский пришел.
Дэвид не обратил на нее внимания. Он сидел на ступеньках крыльца и смотрел вдаль. Лили обнаружила его здесь утром, когда встала, и он, похоже, так и не двинулся с тех пор с места. Скоро пустит корни.
— Дэвид, я сказала, что пришел полицейский.
— Я тебя слышал. Что ты предлагаешь мне делать по этому поводу? Ты что, еще с кем-то подралась?
— Знаешь, Дэвид, ты можешь чувствовать моральное превосходство, потому что сказал полиции, что в тот вечер, когда умерла Оливия, мы были вместе, но не забывай, ведь я-то знаю, что оставалась дома одна. Отсюда вопрос — где же был ты? Может быть, полицейский пришел тебя об этом спросить.
Дэвид озабоченно взглянул на нее.
Лили вздохнула.
— Он хочет взять у детей отпечатки пальцев.
Дэвид вскочил.
— Что ты сказала?
Она прошла за ним по коридору к парадной двери.
— В чем дело? — спросил Дэвид.
— Просто обычная формальность, — ответил молодой полицейский. Он был в форме и держал в одной руке фуражку, а другой прижимал к боку большую коробку. — Мы уже взяли образцы ДНК и отпечатки пальцев у вас и у ваших соседей, но нам еще нужны отпечатки детей. Чтобы их исключить. У меня все с собой, ехать в участок не придется.
— Исключить их из чего? Мы уже сказали, что Вулф и Лили-Мэй бывали дома у Оливии Коллинз.
Полицейский невозмутимо смотрел на Дэвида.
— Да. Мы это знаем. Вот поэтому нам и нужно их исключить.
— Может быть, мы… — начала Лили.
Дэвид поднял руку, чтобы она замолчала. Лили пришлось податься назад. Какой же он грубый.
Внезапно словно разошлись тучи, ей все стало ясно как день. Конечно, она переживала своего рода личностный кризис. Или даже срыв, не все ли равно, как это называть. Но почему же она не могла открыться Дэвиду? Почему не могла рассказать ему о том, как ей страшно, что ей кажется, будто она сходит с ума? Вместо этого она скрытничала, как нашкодивший подросток.
Почему так получилось? Может быть, хотя бы отчасти, она не хотела признаваться Дэвиду из-за его поганого фарисейства? Она не осуждала его образ жизни, когда они познакомились. Наоборот, ей, скорее, нравилось, что они с ним такие разные.
Это его стремление во всем ее копировать исходило от него, а не от Лили. Он присвоил себе ее образ жизни, потому что ему это давало чувство превосходства над окружающими. Ну какой из него хиппи?! Смех один, настолько он от этого далек. Дэвид превратил это в хобби, в котором он непременно должен был превзойти всех вокруг, потому что такова его натура. И непременно с ней вместе, ведь он включил ее в свою команду, а его команда всегда должна побеждать. Чтобы никто и не думал с ними тягаться.
У него инстинкты убийцы.
Лили шагнула вперед.
— Извините, что мой муж так невежлив, — сказала она. — Проходите в дом. Я позову детей.
Холли и Элисон №3Она перестала разговаривать с матерью.
