– Как ты могла пойти на такое? И почему?
– Разве ты не поняла? Лучше бы ты не спрашивала…
– Но я хочу знать! Хотя бы этим ты мне обязана!
– Я осталась одна, без матери. Но я обменяла свою юность на твое исцеление от оспы.
Моя рука дотянулась до маленького шрама за левым ухом. Это все, что осталось на память о болезни, разрушившей нашу семью. Тогда предсказатель сообщил, что мне невероятно повезло.
– Она мечтала нанести как можно больше вреда. Если бы ты и не умерла, то стала бы такой, как отец, – навеки изуродованной. Кто бы женился на тебе? Ты бы лишилась будущего.
– Ты сделала это ради меня?
– Это была моя вина. Отчего ты обязана была страдать из-за ее гнева?
– Как ты можешь утверждать, что это твоя вина?
– Потому что я видела ее тоску и не помогла. Мы были юными женщинами, жившими в одном доме, вот только я вышла замуж за любимого мужчину, а она стала наложницей старика. И она отчаянно желала ребенка. Я часто думала: будь я немного добрее к ней, может, ничего бы не произошло.
– Но она стала такой злобной!
– Детка, какое это сейчас имеет значение? Когда ты пришла сюда, в особняк Лим, я едва могла в это поверить.
– Ты меня узнала?
– Ты казалась мне знакомой. Голос, манеры. Твои истории о няне. Ты знаешь – она ведь была и моей нянечкой.
Сердце вздрагивало от какого-то странного счастья. Она меня узнала! Моя мама узнала меня!
– Я так удивилась, что ты пришла сюда. Очень боялась, что ты скончалась, но твоего имени не публиковали в списках недавно умерших.
– Я хотела кое-что выяснить о Лим Тиан Чине, – ответила я. – Но почему ты здесь, в особняке Лим?
Матушка пожала плечами.
– Я испугалась, что если в таком виде вернусь в дом, сожженный в мою честь твоим папой, третья конкубина узнает о моей сделке с демоном. А она стоила недешево. Мне потребовалось отдать куда больше, чем ей, чтобы просто спасти тебя. Знай она о моей попытке тебе помочь, так могла бы сотворить другую гадость. Словом, я бродила кругом, ожидая, пока мое время на Равнинах мертвых истечет. Я работала в нескольких богатых домах в обмен на кров и стол.
– Почему же ты не ушла в мир живых, повидать меня? – спросила я.
– Я так и делала. Несколько раз, пока путешествие не стало слишком обременительным. Поскольку я не возвращалась в наш дом, то не могла принять похоронные подношения, которые облегчили бы мне дорогу. – Деловой тон, которым все это выговорила мама, потряс меня до глубины души. – Раньше или позже, но либо мне, либо ей пришлось бы пойти на Адские судилища. А ты жила, и притом благополучно. Ама хорошо за тобой ходила. Можешь поверить, что я сейчас старше, чем она? – Последовала слабая улыбка.
– Но как ты попала к семейству Лим?
– Услышала сплетни о молодом господине и его одержимости девушкой из семьи Пан.
– Но ты сказала, что пробыла тут годы!
– Так и прошли годы. Время странно течет в этом месте.
Я сжала ее руки в своих.
– Не грусти, Ли Лан, – промолвила она. – Видеть тебя и говорить с тобой – это больше, чем я могла ожидать. Но ночь на исходе. Ты должна отправляться в путь. Не хотелось мне обременять тебя этой грустной семейной историей. Я желаю, чтобы ты жила без груза этих старых распрей.
– Идем со мной! – воскликнула я. – Моя лошадь сможет вынести нас обеих.
Она покачала головой.
– Я тебя задержу. И будет подозрительно, если я тоже исчезну, особенно если они начнут копать глубже. Сейчас-то они считают тебя попросту помехой, предметом вожделения Лим Тиан Чина.
– Но ты необходима мне! – Слова вырвались прежде, чем я это осознала.
– Ты не нуждаешься во мне, Ли Лан, – промолвила она. – Ты больше не ребенок. А теперь ступай. Если они тебя схватят – все было напрасно. Не позволяй им поймать себя! – Она схватила мою руку удивительно сильно. Я посмотрела в ее влажные глаза с затуманенными от возраста радужками и с содроганием поняла: лучше, чем кто-либо, она знала, что значило оказаться в когтях демона.
Мы поспешили через маленькие боковые ворота. Снаружи было темно и тихо. Дорога, огибавшая поместье, казалась пустынной – бледной лентой в наступающем свете зари. Моя лошадка стояла там, уже нагруженная седельными сумками. Увидев меня, она тихонько заржала.
– Что там? – спросила я, потрогав сумки. Они были тугими и большими, обвязанными веревкой.
– Мясо. Не настоящее, а пища мертвых, – отозвалась матушка. – Оно может понадобиться, если за тобой пошлют гончих. Молюсь, чтобы этого не произошло.
– Откуда тебе знать, что оно мне потребуется? Эрлан нашел тебя?
Она кивнула.
– Я испугалась, когда он появился. Но он назвался твоим другом. Иначе я бы не узнала, что пора приготовиться. Этот мужчина… – Ее голос затих.
– Он не человек. Я это знаю.
Она, казалось, испытала облегчение из-за моей осведомленности о союзнике. Пока я карабкалась на Чендану, мама суетилась над сумками, упаковывая их заново и затягивая подпругу. Ее движения были такими аккуратными, что у меня в горле встал ком. Как же я по ней скучала! И потом, ее способ упаковки и проверки был знакомым. В конце концов, нас обеих воспитала Ама.
– Матушка! – сказала я. Она взглянула вверх. – Пойдем со мной, – вновь пригласила я ее.
Она покачала головой.
– Когда все это закончится, я попробую пересечь равнины и снова тебя увидеть.
Я печально поникла, но она поднялась на цыпочки и запечатлела на моем лбу сухой, еле ощутимый поцелуй. Ее тонкая рука на миг задержалась на моих волосах, затем Чендана скакнула вперед и все быстрее зарысила по дороге. Я оглянулась. Мама превратилась в крошечную фигурку у обочины. Ее сгорбленный силуэт с поднятой рукой быстро стерли сумерки, и наконец она пропала из виду.
Глава 30
Я отпустила поводья Ченданы, попросив ее об одном – отвезти меня к входу в туннель. Улицы призрачной Малакки появлялись и исчезали перед глазами; дома выступали друг из друга, словно тени. В эту ночную пору некоторые из них стояли темными раковинами, в то время как другие освещались ярким огнем ламп, точно внутри отмечались грандиозные праздники. Один особняк был объят пламенем, но, хотя языки лизали стропила, корпус оставался целым. В какой-то момент, как я могла бы поклясться, мы подъехали прямиком к Стадтхейсу, затем свернули за угол только для того, чтобы снова обнаружить его впереди. На дорогах почти не было движения. Лики мертвецов глядели на меня, когда мы проезжали мимо, одни с удивлением, другие – со скукой и безразличием. Проезжая гавань, в которой призрачные корабли качались на море травы, я испугалась, что выехать из города не удастся, но внезапно мы вновь вырвались на безбрежные равнины.
