Вся неделя прошла как в тумане. Уход за Кордом занимал большую часть времени. Тори заботилась о еде, мыла его, следила, чтобы он принимал лекарства, меняла бинты.
К концу недели, к великому облегчению Тори, никаких следов нагноения не обнаружилось; стало ясно, что Корд идет на поправку.
– Дом полон слуг, – ворчал он, и это указывало на то, что у него появились силы. – Если учесть сложившиеся обстоятельства, вы не обязаны заботиться обо мне.
Но ей хотелось заботиться о нем. Она любила его.
– Это нетрудно.
Больше он ничего не сказал, и она подумала, что ему так же приятно, что она рядом, как приятно ей.
В понедельник Тори, войдя к Корду, нашла его одетым; он стоял посреди комнаты – после восьми дней, проведенных в постели. Корд был бледен, как-то нетвердо стоял на ногах, но показался ей таким красивым, что у нее сжалось сердце.
– Вы встали, – сказала она, эгоистично желая провести у его постели еще несколько дней.
– Наконец-то я вырвался из этой проклятой постели, мне следовало сделать это еще несколько дней назад. И я бы встал, если бы не твердокаменность доктора Макколи и ваше постоянное присутствие. – Уголки его губ поползли вверх. – Спасибо, Виктория. Я ценю вашу заботу.
Она не ответила. Она не знала, чего ждать. Уедет ли он или рассчитывает, что она покинет дом. При мысли, как ей будет недоставать его, у нее перехватило горло.
Она постаралась, чтобы ее голос звучал ровно:
– Вы поедете к герцогу, чтобы повидать кузена?
– Я поеду… чуть позже. Надеюсь, у Итана хотя бы вполовину такая хорошая сиделка, какая была у меня.
Она залилась краской и уставилась на носки своих туфель, выглядывающих из-под подола кремовой муслиновой юбки.
– Вы… вы уверены, что чувствуете себя достаточно хорошо? Может быть, мне следует поехать с вами?
– Не думаю, что Итан готов принимать визитеров. Я чувствую себя просто прекрасно.
Она какое-то время изучающе смотрела на него, надеясь, что он вернется домой, но нисколько не будучи в этом уверенной. В любой день ей могли вручить бумаги о признании брака недействительным. Она старалась улыбаться и не замечать, как сжимается сердце.
– Тогда… если вам ничего не надо…
– Есть одна вещь. Мне надо поговорить с вами. Я хочу сказать нечто очень важное.
Бросив на нее непонятный взгляд, отчего ее сердце забилось сильнее, он направился к дивану, стоящему у камина.
– Если вы не возражаете, давайте присядем.
Она кинулась к нему.
– Да, конечно! Вот сюда, позвольте мне помочь вам.
Он отверг ее помощь и сел, слегка поморщившись, ожидая, когда она займет место напротив.
– За неделю, проведенную в постели, я имел возможность поразмышлять. Или, может быть, все дело в том, что смерть ходила совсем рядом. – Он был так серьезен, что ее нервы напряглись до предела.
– Да, понимаю.
– Я много думал о нашей женитьбе.
Она задохнулась. Господи, да она ни о чем другом не думала. Это и тревога за здоровье Корда не давали ей спать ночь за ночью.
– Мы прожили в браке немногим больше трех месяцев, недостаточно, чтобы как следует узнать друг друга. И обстоятельства нашей женитьбы были не слишком удачными для обоих.
Она сцепила руки на коленях, стараясь унять их дрожь.
– Мне жаль, что я вынудила вас принять такое решение. Я не имела такого намерения.
– Это я настоял на женитьбе, не вы. Я деспотично распорядился вашей судьбой. В тот момент мне казалось, что это лучший выход.
– Вы спасли мою сестру. Только это имело значение.
– Ваше счастье тоже имеет значение, Виктория.
Тори не ответила. Ее сердце билось слишком сильно, ее нервы были слишком натянуты.
– На самом деле я хотел жениться на вас. Я желал вас. И в то же время отказывался признаться себе в этом, но, лишив вас невинности на судне, я создал себе оправдание, позволяющее мне жениться на женщине, которую я хотел видеть своей женой.
Внутри ее что-то происходило. Ей не хватало воздуха.
– Но вы… вы хотели жениться на богатой наследнице.
– Было время, когда я верил, что для меня это важно. Я считал, что мой долг перед отцом – увеличить состояние семьи. Не потребовалось много времени, чтобы понять – на самом деле это не имеет значения.
– Но…
– Выслушайте меня, Виктория… пожалуйста. У меня не хватит мужества сказать это в другой раз. – Его глаза встретились с ее глазами, и в них было столько всего, что ей захотелось притронуться к нему.
– В жизни люди иногда совершают ошибки. Я сделал очень большую ошибку, обращаясь с вами после свадьбы так, как я обращался. Мне следовало утопить вас в цветах, дарить вам богатые подарки. Черт, мне следовало дать вам все, что вы захотите.
Ее горло сжалось. Она готова была зарыдать.
– Мне не нужны были подарки. Я хотела только вас, Корд.
Корд отвел глаза в сторону, потом, казалось, решился:
– На прошлой неделе, на шхуне, вы попросили меня остаться в вашей каюте. Вы отдались мне так же, как тогда, когда мы не были женаты. После того как я получил ранение, вы ухаживали за мной и явно тревожились за меня. Поэтому я хочу задать вопрос. Мне нужно знать, было ли то, что произошло между вами и Фоксом, только ошибкой, или он тот мужчина, который может сделать вас счастливой.
Ей стало нестерпимо больно.
– Я не люблю Джулиана и никогда не любила.
– А что вы чувствуете ко мне?
Что она чувствует? Она любит его. Отчаянно, до разрыва сердца, и будет любить всегда.
Она прерывисто вздохнула. Корд сказал, что совершил ошибку. Боже мой, она тоже наделала ошибок. Сговор с Джулианом был ужасной ошибкой.
Теперь она знала, что ее муж хотел жениться на ней. На ней – не на богатой наследнице или на ком-то еще.
– Я люблю вас, Корд, – тихо сказала она. – Я только хотела, чтобы вы проводили со мной больше времени. Джулиан и я – мы никогда…
– Послушайте меня, Виктория. Что случилось между вами и Фоксом, осталось в прошлом. Только будущее имеет значение. Мне просто нужно знать, в будущем вы хотите быть со мной или с Джулианом Фоксом?
О Боже! Как он мог подумать, что она способна предпочесть ему Джулиана? Как он мог смотреть на нее и не видеть любовь в ее глазах?
– Я люблю вас, – повторила она, не зная, как заставить его поверить в это. – Мысль, что я теряю вас, разрывает мне сердце.
Лицо Корда продолжало оставаться настороженным.
