— Да, и это не так-то просто. Я поклялась никогдабольше не плавать на кораблях, но, видите, пришлось: мне нужно повидать вЕвропе сестру.
— Она тоже находилась там? — Патрик знал некоторыхлюдей, погибших тогда, но никогда не встречал никого из спасшихся с «Титаника».
— Мы думали, что потеряли ее. Она пропала, когда мысадились в шлюпки. Она, оказывается, вернулась в каюту за куклой. Ей тогда былошесть лет. — Эдвина грустно улыбнулась. — «Титаник» затонул в день еерождения. Но мы нашли ее на пароходе, который подобрал нас, она была в шоке иникогда больше… ну, она была трудным ребенком из-за того, что пережила.
— У вас есть еще родные? — Его интересовало все,что касалось Эдвины. Она действительно была красивой загадочной молодойженщиной.
— У меня три брата и две сестры, мы все спаслись.Только мои родители и… мой жених… погибли. Он тоже был англичанин. — Онаулыбнулась, вспоминая Чарльза. Патрик Спаркс-Келли внимательно смотрел нанее. — Его звали Чарльз Фицджеральд.
Она произнесла это едва слышно, инстинктивно взглянув напалец, где раньше было обручальное кольцо. Она уже много лет не носила его.Эдвина хотела вернуть кольцо семье Чарльза, но леди Фицджеральд настояла, чтобыоно осталось у Эдвины.
Крайне изумленный, Патрик смотрел на нее так, будто передним стояло привидение.
— Боже мой… Я слышал о вас… Американская девушка… изСан-Франциско… Это было… о господи, десять или двенадцать лет назад. Я как разсам тогда женился… Чарльз был моим двоюродным братом.
Они молчали, вспоминая его, и Эдвина опять грустноулыбнулась. Как странно, что они встретились теперь, спустя много лет послесмерти Чарльза.
— Это было ужасно. Единственный сын… любимый ребенок…Ужасно. Родители много лет оплакивали его.
— И я, — прошептала Эдвина.
— Вы так и не вышли замуж?
Она покачала головой и мягко улыбнулась.
— Я была слишком занята. Мне пришлось растить детей.Мне тогда исполнилось двадцать, и я была самой старшей. Моему брату Филипу былолишь шестнадцать, и он изо всех сил старался заменить детям отца. Через год онуехал в университет. Джорджу было двенадцать, Алексис шесть, маленькой Фанничетыре, а Тедди — два годика. Они были такие забавные. — Она усмехнулась,а пораженный Патрик воскликнул:
— И вы сделали все это… одна? Удивительная женщина!
— Мама поручила мне их всех. Я старалась как могла, ивременами у меня опускались руки, но все-таки мы выжили, все, кроме Филипа.
— И что с ними потом стало? Где они сейчас? Эдвинавдруг почувствовала, что ей хочется рассказать о своей семье этому почтинезнакомому человеку.
— Мой старший брат, Филип, погиб на войне шесть летназад. Джордж — гордость нашей семьи. Когда погиб Филип, он бросил Гарвард ивернулся домой, а потом уехал в Голливуд и добился там больших успехов.
— Как актер? — полюбопытствовал Патрик.
— Нет, у него теперь своя студия. Они сделали несколькоотличных фильмов. И он только что женился, пару недель назад. — Эдвинаулыбнулась. — И еще Алексис, та, о ком я говорила, я ее встречу вЛондоне. — Эдвина не стала объяснять, почему ее сестра находится вЛондоне. — И Фанни, наша хозяюшка, ей пятнадцать. А младшему,Тедди, — тринадцать.
Эдвина говорила о своих близких с гордостью, и это тронулоПатрика.
— И вы со всеми справились! Браво! Не понимаю, как вамэто удалось?
— Я просто делала что могла. День за днем. Никто неспрашивал, хотела ли я. Это надо было делать, и все. И я любила их всех. —После паузы она добавила:
— Я делала это для них… для мамы… Она осталась напароходе искать Алексис. А потом… когда мужчин не пустили в шлюпки, она решилаостаться с папой.
Патрик представил себе ужасную сцену: дети, покидающиетонущий корабль в одной шлюпке с Эдвиной. Вот почему она с такой тоской смотрелатеперь на океан — вспоминала ту страшную ночь.
— Я думаю, они рассчитывали, что будет еще однаспасательная шлюпка. Никто не понимал, что их очень мало и какая безнадежнаясложилась ситуация. Никто не сказал нам, что мы должны немедленно покинуть пароход.Оркестр продолжал играть, не было ни сирен, ни гудков, а на морозе стояла толпалюдей, считавших, что у них впереди еще много времени, а между темнезаполненные шлюпки спускали на воду. Может быть, мама думала, что уедет позжеили дождется с отцом другого парохода…
Эдвина повернулась к нему, к этому незнакомцу, который могбы стать ее родственником, и сказала ему правду. Она прятала ее от самой себяодиннадцать лет.
— Долго-долго я ненавидела ее за то, что она сделала…не за то, что она оставила мне детей… но что она предпочла умереть вместе сосвоим мужем, потому что любила его больше, чем нас… что позволила своей любви кнему убить ее. Это меня долго мучило… я чувствовала себя виноватой, чтооставила Чарльза, а не поступила, как она. — Слезы покатились по щекамЭдвины. — Но я не осталась с ним… я уехала в первой же шлюпке вместе сдетьми… я забрала их и оставила маму, папу и Чарльза умирать, а сама спаслась.
Рассказывая это, Эдвина чувствовала, как с нее спадает бремявины, тяготившее ее почти двенадцать лет. Она придвинулась к Патрику, и онобнял ее.
— Вы же не могли знать, что потом случится.
Они же надеялись уплыть на другой шлюпке или верили, чтокорабль не потонет…
— Я не знала, что прощаюсь с ними навсегда, —всхлипывала Эдвина, — я едва поцеловала Чарльза… и больше никогда их неувидела.
Она уже не могла больше сдерживаться и плакала в объятияхПатрика.
— Больше вы и не могли ничего сделать. Вы все делалиправильно… такая уж злая судьба. И вы не должны винить себя за то, что выжили,а они нет.
— Но почему мама осталась с отцом? — спрашивалаЭдвина, как будто Патрик мог это знать — он мог только догадываться, как и она.
— Возможно, ваша мама слишком любила вашего отца ипросто не мыслила дальнейшей жизни без него. Такое иногда бывает. Онаразрывалась между любовью и материнским долгом и понадеялась, что вы займете ееместо при детях.
— Но это было несправедливо по отношению к детям, комне… и мне пришлось жить без Чарльза. — Она говорила с какой-то злостью,первый раз высказывая свои самые потаенные мысли. — Иногда я ненавидела ееза то, что она умерла, а я спаслась. Почему я должна была жить с такой болью?Почему я должна была жить без него?
Почему?..
Эдвина не могла продолжать. Они все ушли, и она пережила это.Она посвятила жизнь любви к Чарльзу и родителям и воспитанию детей. Патрикпонимал, как ей было трудно.
— Жизнь порой так несправедлива.
Ему хотелось утешить и успокоить ее. Он был рад, что онавыговорилась. И по тому, как рассказывала Эдвина, он понял, что она в первыйраз признавалась в своих мыслях, особенно когда осуждала выбор матери.
