Чего это он вдруг улыбается, не спятил ли ненароком?
Но царь Итаки был в здравом уме более, чем когда-либо.
“Тартар меня побери! — размышлял он. — Какой великолепный представляется случай избавиться от этой идиотки. Да нет, это не просто случай, это шанс, предзнаменование, божественный подарок. С ума сойти…”
— Вперед, во дворец, — скомандовал Одиссей, наконец приняв решение.
— Эй, ты чего это там задумал? — перепугался Агамемнон. — Я в убийстве твоей жены участия принимать не желаю.
— Успокойтесь, друзья, — улыбнулся царь Итаки, — я не собираюсь никого убивать. Тем более уже девять часов, свадьба давно состоялась, и сейчас вовсю идет праздничный пир. Грех не навестить молодоженов.
— А как же подарки? — удивился Аякс. — Здесь же написано: “Без подарков не являться”.
— Подарок будет, — Одиссей ласково погладил рукоять меча, — не волнуйтесь.
И греки поспешили во дворец царя Итаки, не совсем понимая, что он собирается сделать.
Дионис с опаской посмотрел на несколько помятого Эрота, заявившегося во дворец Аида под самое утро.
“Камасутра” под мышкой всклокоченного юноши имела такой вид, словно ее терзали бешеные собаки. Многих страниц не хватало, обложка была порвана.
— Ну как молодожены? — осторожно спросил Дионис.
“Сейчас он мне как врежет “Камасутрой”, — подумал бог вина и на всякий случай зажмурился.
— Молодожены? — Эрот протяжно зевнул. — Да все классно прошло. Жених, правда, до брачного ложа так и не добрался. По-видимому, упился, скотина, до зеленых сатиров. Короче, мне одному пришлось невесту утешать.
— Ну и как?
— Что как?
— Ну, гм… это.
— А… это? —Эрот понимающе закивал. — Да ничего особенного, размялся немного. Хотя девка и толстая попалась, но зато теплая. Спасибо, друг, перед нашим отъездом ты мне сделал хороший подарок. Эрот добра не забывает.
И, сладко зевая, бог любви скрылся между черными колоннами мрачного дворца Аида.
— Чудны дела твои, Зевсушка, — прошептал Дионис, вытирая со лба холодную испарину. — Фух, слава Крону, пронесло…
А свадебный пир в царском дворце Итаки был в самом разгаре.
Вино лилось рекой. Было заколото пятнадцать быков, двадцать овец и десять свиней. Молодой муж Пенелопы не скупился на свадебные затраты, которые получились немалые, потому как запасы дворца давно уже были съедены прожорливыми женихами.
К слову сказать, потерпевшие фиаско претенденты на сердце и руку прекрасной вдовушки тоже присутствовали на пиру. Антиной великодушно разрешил им еще немного погулять за чужой счет. Все-таки столько времени жили вместе, пили, гуляли. Почти уже братья, а не соперники. Вовсю веселились Эвримах с Леокритом. Плясали богатенькие старички и знатные хромые калеки. Праздновал свадьбу весь народ Итаки.
— Горько, горько! — басом взревели пирующие в зале гости, и Пенелопа, смущенно покраснев, подставила супругу симпатичную румяную щечку.
Антиной ухмыльнулся и, грубо схватив жену за задницу, запечатлел на ее устах (а не там, где вы подумали. — Авт.) жирный поцелуй, после чего снова принялся с чавканьем уплетать ароматно пахнущую баранину.
И вот как раз в этот момент…
Двери пиршественного зала с грохотом распахнулись.
Взоры пирующих обратились… Да этого просто не могло быть! ПРОСТО НЕ МОГЛО БЫТЬ!
— Ой-ей, — сказал присутствовавший на свадьбе Гименей, поспешно телепортируясь в царство Аида.
Но на это никто из гостей внимания не обратил, потому что в зал вошел Одиссей, преждевременно усопший царь Итаки.
Живой. Невредимый. И почему-то улыбающийся. Ехидно.
— Так-так, — довольно произнес он.
Немая сцена в пиршественном зале была достойна запечатления в виде скульптурной композиции где-нибудь на Олимпе. И называлась бы она наверняка: “Ёж твою мать”.
За спиной царя Итаки пирующие разглядели великих мужей Греции: Гектора, Агамемнона Париса и… о ужас! — Аякса, сына Оилея
Герои смотрели на гостей осуждающе, особенно Аякс.
— Кхе-кхе, — громко закашлялся Антиной, подавившись жирным куском баранины и тем нарушив всеобщее тягостное молчание.
Затем новоявленный муж Пенелопы весьма проворно нырнул под стол.
— Ой, — сдавленно произнесла Пенелопа и очень красиво упала навзничь в обморок.
Но даже Аяксу стало ясно, что она притворяется. Поскольку, если бы жена Одиссея действительно упала в обморок, то сделала б это лицом вперед, извините, мордой об стол, а не наоборот.
Таким образом, немая сцена была нарушена.
— А-а-а-а… — взвыли присутствующие и, переворачивая столы, давя дорогие заморские яства, бросились по спинам упавших в противоположный конец пиршественного зала, где находились еще одни двери — спасительный выход наружу.
Но снаружи их ждала своеобразная прайдова чистка в виде гребцов с корабля Одиссея, вооруженных мощными веслами. Граждан Итаки и знатных гостей они выпускали из зала беспрепятственно, а вот женихов загоняли веслами обратно.
Спросите, как они их распознавали?
Да очень просто — по лоснящимся мордам. Те так отъелись за время пребывания во дворце Одиссея, что едва пролезали в спасительные двери.
— Так-так, — повторил царь Итаки, когда в зале дворца осталось около десятка женихов и притворно обморочная Пенелопа.
— Ага, — сказал Аякс, вытаскивая за ухо из-под перевернутого стола здорового бородатого бугая, — а это еще кто тут у нас прячется?
— Только не бейте, — жалобно запричитал Антиной, — пожалуйста, только не бейте.
Аякс посмотрел на Одиссея. Одиссей едва заметно кивнул.
В следующую секунду в руке Аякса появился волшебный жезл сумасшедшей Кирки.
— Стань свиньей, — громко взревел герой, щелкая палкой нового мужа Пенелопы по горбатому носу.
Раздался мощный хлопок, словно Антиной был надувным и в этот момент взял и лопнул.
— В-и-и-и, — завизжала выскочившая из-под ног Аякса свинья, — рох-рох…
— А-а-а-а, — заорали остальные женихи, сбившись в плотную кучу посередине зала.
— Возвращайся в свою Эфиопию! — крикнул вслед улепетывающей свинке Аякс, и герои весело заржали. (При чем тут Эфиопия, ума не приложу!! — Авт.)
— Сволочи, — сказала решившая наконец прийти в себя Пенелопа.
Одиссей не спеша подошел к Аяксу. Осторожно забрал у него жезл Кирки.
— Нет! — взвыли женихи и отчаянно зарыдали.
— Займитесь ими. — Царь Итаки небрежно указал на вспотевших от страха толстяков.
Гектор, Парис, Агамемнон и Аякс зловеще усмехнулись, закатывая рукава подаренных им феакийским царем роскошных одежд.
