Малахов выдержал паузу.
– Итак, Эрик, что происходит, в связи с чем вы помогли совершить побег моему бывшему подопечному?
– Я не могу вам этого сказать.
– То есть вы пришли просто посотрясать воздух.
Эрик молчал, изучая лицо Малахова. Спокойные голубые глаза Владимира Даниловича не сверкали бравадой и самоуверенностью, но в них совершенно недвусмысленно читалась непреклонность перед лицом внешних угроз.
Эрик отвесил легкий поклон:
– Как вам угодно.
Он показушно поднял руку, щелкнул пальцами… но ничего не произошло.
Выражение лица азиата изменилось, став напряженным. Он вскочил на ноги. Телепаты все так же находились на берегу моря.
Малахов поднялся, прошелся по песку, приблизившись вплотную к Эрику.
– Ты хорош, сынок, – сказал он. – Ты действительно хорош. Эта архитектура – она производит впечатление. По-моему, я даже ощущаю запах моря.
Эрик затравленно смотрел на Владимира Даниловича. Весь его шик и нарциссизм улетучились. Он походил на игрока в карты, у которого нашли четыре туза в рукаве.
– Ты не сможешь прочесть мои мысли, – прошипел азиат.
Малахов спокойно покачал головой:
– Нет, не смогу. Для этого мне нужно коснуться носителя мнемоинформации – твоего физического тела.
Эрик ухмыльнулся:
– Стало быть, возникла патовая ситуация.
– Не совсем так. Я хочу кое-что тебе показать.
Ноги Малахова оторвались от земли. Он поднялся метра на два над поверхностью пляжа, побуждая Эрика задрать голову.
– ТЫ ХОТЕЛ УЗНАТЬ, КАКОВ МОЙ МИР? – спросил Малахов, его голос эхом звучал отовсюду. – Я ПОКАЖУ ТЕБЕ МОЙ МИР!
В следующее мгновение азиат оказался в жерле вулкана. Он по шею находился в бурлящей лаве, окруженный пеплом и темнотой. Он заорал изо всех сил, но его крик никто не слышал.
– ЭТО ПЕКЛО – МОЯ ВИНА!
Затем неведомая сила забросила его на огромную льдину, обдуваемую арктическим ветром и заносимую непрекращающимися снегами. Эрик мгновенно скрючился, не в состоянии произнести ни звука. Он обхватил себя руками и поджал колени, стараясь удержать в теле немного тепла.
– ЭТОТ ХОЛОД – МОЯ БОЛЬ!
Теперь Эрик лежал посреди просторной комнаты. Здесь не было мебели, но царил полумрак. В углах помещения распахнулись небольшие створки и с четырех сторон к Эрику поползли четыре огромных паука. Массивные, размером с овчарку, с восемью мохнатыми лапками и острыми клыками.
Пауки быстро надвигались на Эрика, который вскочил на ноги и отбежал к стене. На его совсем недавно непроницаемом лице читался панический ужас
– Убери их! – заорал телепат. – Убери их немедленно!!!
Он припал к стене, отбиваясь ногами от гигантских насекомых, норовивших вцепиться в него.
– ЭТОТ СТРАХ – МОЕ ОДИНОЧЕСТВО!
– Убери! Пожалуйста, убери их!!!
Все исчезло в один миг. И пауки, и комната. Эрик лежал на песочном пляже и тяжело дышал. Высоко в небе светило теплое солнце, морские волны мягко омывали берег.
Прилизанные черные волосы растрепались, рубашка выбилась из брюк. На правой ноге не было туфли. Владимир Данилович мягко опустился на песок, давая собрату-телепату возможность перевести дух. Он окинул взором бескрайнюю морскую гладь, в очередной раз удивляясь, насколько качественную проекцию создал визитер.
Подошел к Эрику, с некоторым сочувствием глядя на того сверху вниз.
– Ты даже близко не представляешь, с кем связался, сынок. Думаешь, ты настолько крут, что можешь просто забраться в мою голову, когда захочешь, и уйти, когда захочешь?
Малахов покачал головой.
– Нет. Ты не сможешь отсюда уйти, когда захочешь.
– Твои… Твои иллюзии – они так реальны! – тяжело дыша, проговорил Эрик. – Я никогда не видел таких.
– Ты догадываешься, что я могу с тобой сделать? – спросил Владимир Данилович.
Азиат опустил глаза, тихо ответил:
– Да.
– Ты хочешь этого избежать?
Эрик вскинул голову, его глаза с вызовом блеснули.
– Я ничего тебе не скажу!
Малахов пожал плечами:
– Я не буду спрашивать. Просто уйду отсюда. Тебя же оставлю во фрагментарной ячейке сознания. Твое истинное «Я» будет существовать на задворках моего разума – без возможности вернуться в свое тело или повлиять на работу моего. – Говорил Владимир Данилович крайне спокойно и абсолютно бесстрастно, будто зачитывал финансовую статистику. – Я закрою тебя в иллюзорной комнате, где ты только что побывал. Вместе с теми прекрасными созданиями, едва тебя не сожравшими. Забуду о твоем существовании. И пока истинный ты будешь мужественно отбиваться от гигантских пауков, где-то недостижимо далеко отсюда твое физическое тело начнет медленно увядать без своего разума. Когда жизненные процессы остановятся, а тело перестанет функционировать – твое сознание потухнет, ты пропадешь.
Малахов внимательно всматривался в лицо проекции у своих ног.
– Ты прекрасно понимаешь, что для меня осуществимо все, о чем было сказано.
Именно после этих слов бывший контрразведчик понял, что поспешил. Нужно было помариновать объект, зайти с другого угла. А он начал блефовать и просчитался.
Эрик бегло начертил на песке несколько узоров. Затем поднялся, заправил рубаху в брюки, кое-как уложил растрепавшиеся волосы. Устало посмотрев на Малахова, отрицательно покачал головой:
– Нет. Неосуществимо.
Их взгляды встретились. В узких глазах азиата не было ни бравады, ни показушничества. Он констатировал факт.
– Ты не можешь просто закрыть дверь и уйти, позабыв про ключ. Раньше мог, да. Но не сейчас. Я чувствую твою брешь.
Он одернул пиджак, повернулся к морю.
– Ты слишком уязвим, твой дар растерян и размыт. В нем нет былой силы. Без сомнений, ты можешь и дальше пытать меня в кунсткамере своей души, но твоему ментальному «Я» придется постоянно присутствовать при этом. Если ты уйдешь из этой реальности – уйду и я. Ты можешь вернуть меня в комнату с пауками – это страшно. Чертовски страшно. Ты создаешь фантастически детальные формы. Но я ничего тебе не скажу. Зная, что мне нужно просто продержаться до тех пор, пока не откажет твое не самое молодое тело.
Он вновь повернулся к Малахову, встал напротив него.
– Поэтому если ты не хочешь проверять, чье тело дольше продержится без разума, я повторю свои слова: у нас возникла патовая ситуация.
Эрик был прав. Владимир Данилович блефовал, уповая на возможное дилетантство Эрика в вопросах телепатических примочек. Но молодое дарование, судя по всему, обладало хорошей теоретической базой. Истязание его психики не имело никакого смысла. Он мог использовать различные финты, вроде перевода сознания в иную сферу восприятия, нивелируя негативные переживания от воспроизводимых Малаховым мыслеформ. Благодаря этому телепатическое противостояние могло затянуться. А время было не на стороне Владимира Даниловича.
