Лиза и Лёвушка повиновались, от волнения позабыв дышать. Очки у Левушки на носу немедленно перекосились, но поправить их было нечем — руки-то заняты. Болли, держа паука за спинку, подлез под клетку и приставил ключ к донышку. Шин-Шин защебетала что-то и взволнованно запорхала вокруг.
Дис привстала на цыпочки. Молотки разом перестали стучать.
Паук цепко схватился лапами за прутья, Болли сделал какое-то очень хитрое движение кистью, и дно клетки со звоном упало на каменный пол.
Ушастая рябая птица, расправив немыслимо огромные крылья, взмыла под резной потолок, замелькала между колоннами-деревьями, тенью отразилась в голубом бассейне и вдруг сложила крылья и, полыхнув оранжевыми глазищами, камнем рухнула вниз.
Лиза закрыла руками глаза и завизжала самым натуральным образом.
— Лизавета, — сказал знакомый голос. — Уже всё!
Лиза осторожно убрала от глаз руки и с невероятным облегчением увидела, как с пола, отряхиваясь, поднимается небольшой бородатый человек в серебряных очках. Кругом медленно оседали пёстрые перья. Не успев ничего толком подумать, Лиза кинулась ему на шею. Гномы сбежались и стояли полукругом, глядя на Филина с большим почтением.
— Спасибо, — сказал им Филин поверх Лизиного плеча. Лиза вдруг поняла, что за неделю он здорово отвык говорить. И ещё она поняла, что за такое «спасибо» можно ещё разок по зачарованному городу пройтись.
— Не знаю ничего более весомого, чем благодарность волшебника, отметил Полли, поклонившись Филиппу так, что почти половина бороды оказалась на полу.
— Лопухи, нежно сказал Филин, глядя на Лизу и Лёвушку. Остолопы…
— Что?! — возмутился Лёвушка, добравшись наконец до очков. — Я прошу прощения, но почему мы лопухи и тем более остолопы?
— Сейчас, — пообещал Филин, от души потягиваясь. — Тьфу! — он поглядел на клетку, которая стала совсем нестрашной и валялась на полу, явно подумывая её пнуть. — Зачем сюда полезли? — он махнул рукой. — Ладно, сам хорош… Да, ещё: шаль!
— Что шаль? — не поняла Лиза. — А, эта, чёрная…
— Её что, снять надо было? — догадался Лёвушка. — Так мы же хотели как лучше!
— Чтобы вас никто не заметил! Нас же поймать могли!
Филин с досадой замотал головой. Почти на двести семьдесят градусов.
— Сейчас разговорюсь, — пообещал он, — и…
— Ах вот оно что! — воскликнул Лёвушка. — Шаль колдовская? Поэтому вы без неё…
— Именно, — кивнул Филин и присел на край бассейна. — Поэтому я без неё.
— Зато сюда попали, — храбро возразил Лёвушка.
— В «да-нет» могли сразу сыграть, — Филин снова мотнул головой. — А в Сокровищницу почему не взяли? Эх! Решили, что птица — она птица и есть? А подумать?!
Лиза с Лёвушкой переглянулись и смущённо уставились в пол. Да уж, остолопы…
— И главное — бублик где? — грозно вопросил Филин. — Меня же неделю не кормили! Что ж на смертника-то добро переводить. А вот вы могли бы и сообразить, что расколдованные птицы тоже едят!
При этих словах Дис даже подпрыгнула от желания что-то сказать, но только всплеснула руками и промолчала. Прочие гномы переглянулись и зашептались.
— И люди тоже едят, — ответила Лиза, начиная обижаться. — И гномы. И вообще, что вы на нас шумите, Андрей Петрович? Между прочим, если бы не мы…
— Сидел бы я по сю пору в клетке в дворцовом подвале и ждал, когда мне шею свернут, — печально произнес Филин. — Всё, с этой секунды начинаю всё делом отрабатывать. Только не называй меня здесь Андреем Петровичем, я могу не отозваться. По эту сторону Моста я Филин. Так, — сказал он, хлопнул себя по коленкам и пружинисто поднялся. — Сейчас нам надо в Сокровищницу. Сочетание короны и дракона было бы сейчас очень кстати.
— Андрей Петрович! Ой, Филин! — взмолилась Лиза. — Не могу я так! Объясните!
— Не могу я сейчас объяснять! На месте всё расскажу! Лиза, идём в Сокровищницу. А вот тебе бы, Лёвушка, туда не надо, там всё-таки водопад…
— Нет уж, пойду, — воинственно напыжился Лёвушка. Ему очень не хотелось оставаться.
— Гномы славятся своей упёртостью, — пожал плечами Филин, — и ты в этом смысле ещё ничего, в тебе гномской крови всего-то одна тридцать вторая…
— Постойте! — топнул ногой Болли. Куда вы пойдёте? Там, в галереях, такое, а им без нас?! Эй, ребята, закрывай двери, никуда мы их не пустим!
Гномы кинулись исполнять приказ.
— Здрасьте пожалуйста! — с досадой воскликнул Филин. — С каких это пор мы ваши пленники, а, любезные гномы?
— Безумцев связывают, сударь, чтобы они сами себе не навредили, — ласково сказал Ньярви. — Берите нас с собой, или мы вам двери не откроем, так и знайте.
— Конечно, если вы с нами пойдете, вам будет спокойней, — помолчав, сказал Филин, — но я уверен, что мы втроём дойдем до Сокровищницы и вернёмся обратно. За кого вы меня держите, в конце концов? За птицу безмозглую, пять кило пуха? Или вы думаете, — уж простите, — что я не сумею открыть эти ваши двери, если вы упрётесь? — вкрадчиво добавил он. — Учтите, любезные гномы, времени-то у нас катастрофически мало и больше не становится, так что…
— Гномы, милые, — взмолилась Лиза, — не ходите с нами, пожалуйста! Против магии ведь магические средства нужны, а не топоры — правда, Андрей Петрович… Ой, простите, Филин?
— Уважаю, — прошептал ей на ухо Лёвушка.
Гномы тихо расступились
— Вот и славно, — кивнул Филин. Будем часа через полтора-два. Побежали.
И они побежали.
«Весь день бегаем! — пропыхтел Лёвушка в спину Лизе. — Спорим, норму физкультуры за целую четверть мы уже набегали?»
К Лизиному удивлению, очутившись за северными воротами, Филин к реке и к лодкам не свернул, а двинулся прямо по вымощенной каменными плитами галерее. Было тихо, только вода журчала вдали, и совершенно пусто.
— Мы что, пойдем напрямик? — осторожно спросила Лиза. — Но гномы говорили…
— Уху, — совершенно по-птичьи подтвердил волшебник, резко оборачиваясь. — Так быстрее, сама знаешь.
— Но там же это… Левка, как оно называется?
— Святилище, — мрачно пропыхтел Лёвушка, — которое провалилось. Тебе ещё плохо было, когда мы мимо проплывали.
— Ничего, как-нибудь, — коротко ответил Филин.
Поначалу они шли молча, и каждый шаг давался Лизе с огромным трудом. Ноги были как ватные, сердце колотилось, и всё время казалось, что вот сейчас случится что-нибудь страшное — завоет из ниоткуда на разные голоса колдовское эхо, высокие своды галереи прорастут страшными клыками сталактитов и сталагмитов… Но ничего не происходило. Древние стены молчали, словно прислушиваясь к быстрым, четким шагам волшебника. Лишь однажды из-за поворота поползли было какие-то непонятные тени, но Филин очень тихо и спокойно сказал им: «Куда, дурынды?» — как будто перед ним были не подземные мороки, а стая глупых дворняжек-пустолаек.
