— Скажите мне,что плохого в том, что у женщины есть любовник? Неужели это вас так пугает? —спросила она, сделав ударение на слове «пугает», и викарий, чтобы спастись отнее, буквально прыгнул за спину мисс Элмхарт.
— Шарлотта,прошу тебя, оставь его в покое, — сказала миссис Миллз, положив ладонь на рукубаронессы.
— Он обиделтебя, cherie.
— Он просто незнает всю эту историю...
— Ха! — прервавее, возмущенно вскликнула баронесса. — Такой человек, как он, никогда не сможетпонять, что такое жить с мужем, который унижает и оскорбляет тебя, который бьеттебя...
— ПреподобныйМиллз — хороший человек, — смело заявил отец Тилтон, стоя за спиной миссЭлмхарт.
— Его следовалобы как следует выпороть! — заявила леди Мэри.
— Онсвященник... — возразил отец Тилтон, и между ним и тремя женщинами моментальнозавязался отчаянный спор.
— Я хочу знать,почему связали мужчину, который сидит сейчас в подвале дома леди Пирсон, —перекрикивая спорщиков, заявила мисс Элмхарт. — Леди Димхерст хочет сегодня жеполучить ответ на этот вопрос.
— Если бы мистерФеррингтон вел себя благоразумно, то никто не бил бы его по голове, — сказалаей миссис Миллз.
— Вы ударилимистера Феррингтона по голове? — изумленно спросила мисс Элмхарт. — Да знаетели вы, что этот человек пожертвовал для моего пансиона тысячу фунтов? ЛедиПирсон, да как вы...
— Леди Пирсонздесь ни при чем, — сказала миссис Миллз.
Кэролайн взяласо стола вазу, в которой уже не было ни цветов, ни воды, и швырнула ее на пол.Ударившись о твердый пол, ваза разлетелась на мелкие осколки. В комнатемоментально воцарилась полная тишина, и взоры всех присутствующих обратились кКэролайн.
— Вон отсюда, —проговорила Кэролайн на удивление спокойным голосом.
— Кэролайн? —пробормотала Минерва, не поверив своим ушам.
— Да, и ты тоже,— сказала Кэролайн. — Поезжай к баронессе и возьми с собой Джаспера. Я хочу,чтобы вы все немедленно убрались отсюда.
— Кэролайн, —снова обратилась к ней Минерва, но Кэролайн подняла руку, давая ей понять, чтоне желает ничего слушать.
— Прошу тебя,тетушка, уходи. Я хочу сделать это сама.
— Что сделать? —с беспокойством поинтересовалась Минерва.
— Не думаю, чтоэто понравится леди Димхерст, — сказал преподобный Тилтон, и мисс Элмхарткивнула.
— Мне нетникакого дела до того, что подумает леди Димхерст, — парировала Кэролайн. — Нисейчас, ни когда-либо еще. Если она верит всему, что обо мне говорят, то в такомслучае я больше не буду работать в ее благотворительном обществе, без концавыполняя работу, которая у нее и ее подруг вызывает отвращение. — Взяв из рукДжаспера шляпу отца Тилтона, она передала ее викарию. — До свидания, сэр. Досвидания, мисс Элмхарт, и вам, миссис Миллз, я тоже желаю всего хорошего, —сказала Кэролайн, подталкивая их всех к двери. — Баронесса, я думаю, что вы сМинервой чудесно проведете этот день. До свидания, леди Мэри. Очень рада, чтовы приехали к нам. Видите, какие интересные события происходят в нашем доме. Ау тебя, Джаспер, сегодня выходной.
Сказав это,Кэролайн вытолкала на крыльцо почтенных дам и викария (по их лицам былопонятно, что все они пребывают в легком шоке) и закрыла за ними дверь.
Повернув ключ взамке, она вздохнула с облегчением. В первый раз за все утро Кэролайннаслаждалась тишиной и покоем. Она прижалась спиной к двери. Тишина... Какаячудесная тишина!
Кэролайн закрылаглаза и впала в блаженное забытье.
В этот момент изглубины дома до нее донесся приглушенный мужской голос. Этот голос пелзастольную песню (песня, нужно заметить, была довольно непристойной) опухленькой девушке, которая обладала отменным аппетитом.
Медленнопереставляя ноги, Кэролайн вернулась на кухню. Дверь, ведущая в подвал, все ещебыла открыта, и красивый баритон мистера Феррингтона разносился по всей кухне.
Что же ей теперьс ним делать?
Остается толькоодно.
Открыв ящикбуфета, Кэролайн взяла нож и направилась в подвал. Остановившись на минуту, оназадумалась, слушая, как он поет. Джеймс Феррингтон перевернул всю ее жизнь. Этоне удавалось еще ни одному мужчине.
А сегодня ночьюон сказал, что любит ее.
«Интересно,каково это — быть любимой? Что было бы, если бы этот мужчина действительнолюбил меня?» — подумала Кэролайн. В этот момент он запел другую песню. Это былакрасивая итальянская баллада об одиноком пастухе, который потерял свою любимую.В ней пелось о том, что этот парень сгорает от страсти и томится отнеудовлетворенного желания.
Баллада тронулаКэролайн до глубины души.
Впрочем, так же,как и в первый раз. Несколько месяцев назад Кэролайн была в опере и там впервыеуслышала эту песню. Она и подумать не могла, что такому высокомерному,самоуверенному и властному человеку, как мистер Феррингтон, это произведениеможет настолько понравиться, что он выучит его наизусть и будет петь так,словно все те чувства, о которых говорится в этой песне, исходят из глубины егодуши.
Кэролайн ужедавно поняла, что не стоит доверять своему сердцу. Любовь — всего лишь иллюзия.Вскоре после того, как Кэролайн вышла замуж за Трамбалла, кто-то из знакомых ейженщин сказал, что мужчины не способны испытывать такие глубокие и сильныечувства, какие обычно испытывают женщины. Для мужчин любовь — всего лишьвыгодная сделка, деловой союз.
И вот сейчас еепленник поет песню о том, как сердце пастуха разрывается от тоски и он умираетот одиночества, потеряв свою любовь. Эта грустная и прекрасная балладанастолько взволновала Кэролайн, что у нее на глазах выступили слезы Плакала онане потому, что ей было жаль пастуха и его пастушку, а потому, что на одинкороткий, яркий и прекрасный миг она поверила в то, что любовь существует, апотом все снова вернулось на свои места.
— Какая же тыглупая, Кэролайн, — сказала она самой себе и, смахнув слезы, спустилась в подвал.
Несмотря на точто был уже день, в подвале по-прежнему было темно. Кэролайн заметила, чтопочтенные дамы развязали Джеймсу ноги. Он сидел на одном из стульев, стоявшихвокруг кухонного стола. Возле фонаря на столе была ваза с фруктами, а рядом сней — небольшая тарелка и бокал вина.
Когда Кэролайнвступила в маленький крут света, Феррингтон сильным голосом пел последнююфразу.
— Я пришлаосвободить вас, — сказала Кэролайн, показав ему нож. Она заставила себяпосмотреть ему прямо в глаза. Даже при тусклом свете свечи она чувствовала егомощь, могущество, энергию. Не в силах больше терпеть его испытующий взгляд,Кэролайн опустила глаза и посмотрела на нож, который держала в руке — Японимаю, что вы имеете полное право привести сюда магистрата. Вы можете арестоватьменя, но только прошу вас, не трогайте Минерву и остальных женщин.
